Untitled Document

Описав сам процесс политического анализа и раскрыв каждый из его отдельных блоков, мы можем непосредственно перейти к конкретным методикам политического анализа. Как уже отмечалось, они представляют собой технологию конвертации имеющихся у политических экспертов знаний в оптимальное решение стоящих перед ними задач: проведения ситуационного анализа, составления политического прогноза или же участия в процессе принятия политического решения. Значимость правильного выбора методов при реализации процедуры политического анализа трудно переоценить. Еще А.Чехов отмечал — важно не то, что у аналитика «есть определенные взгляды, убеждения, мировоззрение — все это в данную минуту есть у каждого человека, — но важно, что он обладает методом; для аналитика метод составляет половину таланта»⁸⁸.

Ниже рассматриваем, на наш взгляд, основные и наиболее применимые в политическом анализе методы, которые в ряде случаев заимствованы из других наук, и в первую очередь из психологии, экономики и управленческой науки, и адаптированы нами для процесса политического анализа. На практике набор аналитических инструментов может быть шире, однако предлагаемые технологии наилучшим образом соответствуют тем задачам, с которыми чаще всего приходится сталкиваться политическим экспертам.

Еще раз подчеркнем, что данные методы применимы к процедуре политического анализа в нашем понимании этого термина, отличающемся от расширительного трактования его в западной политологии как участия в подготовке любых государственных решений. Это накладывает существенные ограничения на предлагаемые зарубежными учеными к использованию в политическом анализе методы. Ведь согласно западному подходу в сферу интересов политического анализа попадает бюджетное планирование, налоговая политика, государственная инвестиционная политика, решения в области кредитно-денежного регулирования и т.д. Каждое из этих направлений имеет свои аналитические методы, которые тем не менее рассматриваются западными авторами как основные приемы политического анализа. Действительно, удельный вес экономических решений во всех решениях, принимаемых органами государственного управления, является наиболее значимым. Но методы, используемые при подготовке экономических решений, далеко не всегда могут быть использованы собственно в политическом анализе и применены для решения задач, имеющих отношение не к государственному администрированию, а непосредственно к миру политического.

Например, при решении экономических задач достаточно часто используется анализ затрат и прибылей, предполагающий расчет затрат на реализацию какого-либо экономического решения и прогнозирование ожидаемого экономического эффекта, измеряемого в денежных единицах⁸⁹. Но применить метод анализа затрат и прибылей для оценки эффективности того или иного хода в предвыборной кампании, рассмотрения возможности кадровых перестановок в правительстве, определения основных центров принятия политических решений в политической системе, принятия решения о вступлении в коалицию с какой-либо политической партией или отказе от нее, а также целого ряда других проблем, относящихся к политической сфере, будет крайне проблематично. Ведь в этом случае критерием оценки будет являться не только и не столько сугубо денежная выгода, ключевая для данного метода.

Аналогичным образом для решения стоящих перед политическим анализом проблем непригодны и другие, более комплексные механизмы экономического планирования и разработки решений в экономической области, например система бюджетного планирования PPBS⁹⁰, системы экономического целеполагания PERT и СРМ⁹¹, часто описываемые западными учеными. Они способны решать лишь узкий крут экономических задач, не выходя за их рамки.

Конечно, в каждом экономическом решении на уровне институтов государственной власти присутствует элемент политики — это касается и бюджетного процесса, и налоговых изменений, и социальной политики. Однако политические аспекты наличествуют практически у любого решения, связанного с властными структурами. Даже при принятии местными органами власти решения об ограничении выгула домашних животных первые должны просчитать возможность его влияния на электорат. Чем выше уровень института власти и чем большей совокупности населения касается принимаемое им решение, тем больший политический эффект оно имеет. Однако рассматривать, скажем, бюджетное планирование как сугубо политическую задачу мы не можем, и поэтому включать его в сферу политического анализа нецелесообразно. По этой причине следует все же отделять собственно политический анализ от анализа экономического и ряда других типов научного анализа, используемых властными институтами в процессе своего функционирования. Из этого следует и необходимость более тщательного отбора экономических и других формальных методик, которые могут быть адаптированы к решению именно политических задач.

В настоящий момент в политическом анализе продолжает господствовать парадигма, согласно которой необходимо как можно шире внедрять в гуманитарные и, в частности, политические исследования математические методы. Об этом пишут Дж.Мангейм и Р.Рич, считая, что политические процессы хорошо подходят для математической обработки⁹². В результате значительную часть методик, предлагаемых к использованию в политическом анализе, представляют так называемые формальные методы — типовые схемы, в которых все данные записываются в виде математических символов, а процессы заменяются математическими формулами. Из них особое внимание следует обратить на математическое моделирование и создание экспертных систем, на сегодняшний день считающихся ключевыми методами политического анализа. Эти приемы действительно с большим успехом применяются в естественных отраслях знания, а также в экономике, но использование их в политическом анализе в предложенном нами понимании данного термина является затруднительным.

Во-первых, сфера их применения ограничена задачами, где необходимо учесть четко определенное число факторов. К политике данный критерий не подходит — ведь политические процессы характеризуются достаточно большой сложностью и динамизмом и поэтому политический анализ вынужден сталкиваться с многофакторными задачами, причем их количество может постоянно меняться. Во-вторых, политическая сфера тесно связана с поведением как отдельных людей, так и больших социальных групп. А политическое поведение индивида нельзя понять и описать с помощью математических исчислений и формальной логики — рациональное только для него самого, оно может быть предугадано и осознано лишь другим человеком. А мотивы поведения человека на политическом поле далеко не всегда могут быть формализованы, поскольку они носят характер стремления к получению не только, а иногда и не столько экономической выгоды, которую можно просчитать математически. То же можно сказать и относительно поведения больших социальных групп.

В вопросе о возможностях использования формальных знаний в политических исследованиях большой интерес представляет позиция некоторых классиков экономической науки. Она особенно ценна, так как именно экономическая наука сыграла основную роль в том, что теория рационального выбора была активно взята на вооружение другими науками. Не случайно Г.Саймон отметил, что концепция рационального поведения стала основным «экспортным товаром» в обмене экономической науки с другими социальными науками⁹³.

Один из основателей неоклассической экономической теории А.Маршалл писал, что область исследования экономической науки «представляет гораздо большие возможности для применения точных методов исследования, чем любая другая общественная наука», поскольку «она занимается главным образом теми желаниями, устремлениями и новыми склонностями человеческой натуры, внешние проявления которых принимают форму стимулирования к действию, причем сила или количественные параметры этих стимулов могут быть отнесены с известным приближением к точности, а поэтому в некоторой степени поддаются исследованию с помощью научного аппарата»⁹⁴. В последней фразе английский экономист имеет в виду аппарат математической науки.

Таким образом, А.Маршалл делает вывод о том, что математический аппарат не нужно вслед за экономикой распространять на остальные гуманитарные науки. Экономическая наука способна количественно измерять побудительные мотивы деятельности человека, выражая их в деньгах, которые он готов уплатить за получаемое удовольствие. Но при этом А.Маршалл вынужден признать, что ряд побудительных мотивов человека, например «действия, продиктованные чувством долга или любовью к ближнему, — невозможно систематизировать, свести к закономерности и количественно измерить»⁹⁵.

Более того, по мнению А.Маршалла, не следует слишком увлекаться формальными приемами даже в самой экономике — не случайно его замечание о том, что «экономическую науку, разумеется, нельзя приравнять к точным естественным наукам, ибо она имеет дело с постоянно меняющимися, очень тонкими свойствами человеческой натуры»⁹⁶. Позиция А.Маршалла особенно показательна — ведь до начала экономических исследований он занимался математикой, в течение длительного времени преподавая последнюю в Кембриджском университете.

Продолжая логику рассуждений А.Маршалла, следует отметить, что политические акторы далеко не всегда действуют с точки зрения теории рационального выбора — а ведь только в этом случае в политическом анализе возможно использование сугубо рациональных технологий. Рациональный выбор осуществляется при выполнении трех основных условий: транзитивности предпочтений — т.е. если А предпочитается В, а В — С, то А предпочитается С; стремления актора максимизировать свою выгоду; наличия полной информации о ситуации. Именно на этих предпосылках, разработанных сторонниками неоклассической школы, часто строится анализ экономического поведения различных экономических субъектов. При принятии политических решений очень часто один из данных принципов не работает. Например, так называемый парадокс Эрроу показывает, что при голосовании на выборах часто нарушается принцип транзитивности⁹⁷, поэтому рациональные модели в политическом анализе не всегда применимы.

Правда, в последнее время в экономической науке все большую популярность приобретают попытки модифицировать неоклассическую модель рационального поведения. В этой связи следует обратить внимание на институциональную и, в особенности, на неоинституциональную школу. Их сторонники признают, что в значительном количестве ситуаций, даже из экономической практики, неоклассические предпосылки не работают — чаще всего нарушается принцип полноты информации. В результате необходимы новые постулаты объяснения поведения человека в ситуации выбора и принятия решений.

Неоинституциональная теория пытается заменить неоклассические предпосылки рационального поведения — транзитивность, максимизацию выгоды и полноту информации — другими принципами, а именно: методологическим индивидуализмом, максимизацией полезности, ограниченной рациональностью и оппортунистическим поведением⁹⁸. Первый из них предполагает, что только индивиды принимают решения, второй — что они пытаются максимизировать свою выгоду, третий — что не действует принцип полноты информации, четвертый — что индивиды следуют только собственным интересам и пренебрегают соображениями морали. Таким образом, неоинституциональная теория несколько трансформирует неоклассические предпосылки, однако не меняет общей сути данного подхода и, как следствие, наследует большинство из его недостатков. Ведь замена полной рациональности рациональностью ограниченной по-прежнему сохраняет ориентацию на попытку объяснить выбор индивида максимизацией своей полезности, расчет которой может быть осуществлен только с помощью формальных приемов. А это далеко не во всех случаях приводит к достоверным результатам. Кроме того, поведение, и в особенности политическое, далеко не всегда носит оппортунистический характер.

При этом неоинституциональная теория осуществляет активную экспансию за пределы экономической науки, пытаясь насадить рациональный подход и в других социальных отраслях и включая в круг своих интересов вопросы, которые все больше отдаляются от предмета собственно экономической теории. В частности, делаются попытки объяснить отношения подчинения, феномен власти, а также функционирование нерыночных институтов, в том числе и государства.

Между тем попытки объяснить мир политического с помощью рациональных техник представляются не слишком удачными. Например, государство неоинсгитуционалистами понимается часто как простой социальный контракт между правителями и подданными, в рамках которого осуществляется обмен дохода на безопасность⁹⁹. Но природа и сущность данного института представляется более глубокой. Сугубо формальные схемы применяются и к другим формам политического действия, которые представляются как математические задачи на максимизацию полезности. При этом разумное замечание А.Маршалла о необходимости учета тонких свойств человеческой натуры игнорируется.

Такие схемы в гораздо большей степени приемлемы для интерпретации экономического поведения индивида, объяснить которое несколько проще, поскольку экономические решения в первую очередь связаны с конкретными выгодами в виде денежных средств. Политические же действия являются результатом более сложных посылок, а их результат нельзя выразить в формальных единицах. Политический субъект действует как рациональный актор только в ограниченном числе случаев, которые действительно могут быть исследованы путем применения сугубо формальных методов. В нашей работе нашли отражение матричные методы и методы теории игр, которые рассматривают именно такие ситуации, когда принятие решения связано исключительно с рациональными действиями актора, т.е. когда он оказывается в ситуации с ограниченным набором возможных решений и его поведение направлено на получение количественно рассчитываемой максимально возможной полезности.

Но такие методы не могут быть распространены на все проблемные ситуации из политической сферы, и поэтому их можно рассматривать как инструменты решения локальных задач, стоящих перед политическим анализом. По этой причине мы ограничиваем количество формальных методик, подлежащих адаптации для нужд политического анализа. Предлагается критически оценить математизацию политического анализа, характерную для западных исследователей, поскольку чем комплекснее и сложнее политическая ситуация, тем проблематичнее смоделировать ее математически. Формализовать поведение всей политической системы крайне сложно, так как ее участники далеко не всегда действуют как рациональные акторы. В результате приходим к выводу, что использование формальных методов, в том числе и математического моделирования, в политическом анализе возможно, но только в ряде узко ограниченных проблемных ситуаций, и рассматривать формальные методы как ключевые в политическом анализе нецелесообразно.

Отдельно следует показать затруднительность применения в прикладной политологии экспертных систем — достаточно популярного направления развития технических наук. Экспертные системы — компьютерные базы знаний, способные принимать решения вместо человека — действительно эффективно применяются на сегодняшний день в геологии, химии, биологии. Они имеют ярко выраженный нормативистский характер, т.е. пытаются классифицировать все проблемные ситуации и построить для каждого их типа «идеальную» модель принимаемого решения. По сути, все участие человека в принятии решения сводится к тому, что он должен определить, к какому из предложенных вариантов относится проблема, с которой он столкнулся, и затем ему будет предложено готовое решение. В результате математическая модель становится «прокрустовым ложем», подгоняющим все проблемные ситуации определенного класса под однотипный ответ. Конечно, использование математических моделей возможно, но только для принятия решений по часто повторяющимся, рутинным, однообразным и достаточно простым проблемным ситуациям, где индивидуальный выбор с участием человека не играет существенной роли. Очевидно, что к политике это не имеет никакого отношения — здесь невозможно создать строго определенный набор возможных задач, которые потребуется разрешить, так как каждая из них имеет уникальный характер.

Отметим, что в советской научной школе также преобладал резкий крен в сторону формальных методик. Это объясняется тем обстоятельством, что в СССР разрабатывалась единая теория принятия решений в рамках науки об управлении, и при этом собственно политические решения не выделялись в отдельный блок. А поскольку технические проблемы вполне решаемы с помощью формальных методик и экспертных систем, так как в большинстве случаев представляют собой однородные и зачастую рутинные задачи, это привело к написанию значительного количества трудов по построению различных экспертных систем и баз знаний¹⁰⁰, в то время как проблема решения уникальных и нерепродуцируемых задач, к которым относится и политическая проблематика, осталась «за кадром». В результате существенную часть третьей главы составляет описание методик с более широкими возможностями применения в политическом анализе. Их основная задача — оптимизировать процесс политического анализа через механизмы раскрытия творческого потенциала экспертов. Они, в отличие от первого типа методик, к которым мы относим математические методы, охватывают практически весь спектр проблемных ситуаций из мира политического. Подчеркнем, что во второй группе методов в ряде случаев будут присутствовать элементы формального знания, но использование математических приемов будет применяться для более четкой систематизации оценок, даваемых непосредственно экспертом, а не выводимых формально-логическим путем.

Обратим внимание на то обстоятельство, что предлагаемые методики могут использоваться для любого из этапов политического анализа. В то же время отдельные методики являются более предпочтительными для какого-либо из блоков политического анализа. Например, политическое моделирование в большей степени применимо для ситуационного анализа, в то время как групповые методы экспертных оценок — непосредственно для принятия решения.

Глава З. Методы политического анализа

3.1. Проблемы, связанные с использованием в политическом анализе рациональных техник, и введение ограничений на их применение

88. Цит. по: Перекличка веков. М., 1990. С. 235.

90. Wildavsky A. Budgeting: A Comparative Theory of Budgetary Process. Boston: Little, Brown, 1975.

91. Wildavsky A. Speaking Truth to Power. The Art and Craft of Policy Analysis. New Brunswick. NJ., 1987.

92. Мангейм Дж., Рич Р. Политология. Методы исследования. М., 1997. С. 466-469.

93. Саймон Г. Рациональность как процесс и продукт мышления // THESIS. 1993. № 3. С. 17.

94. Маршалл А. Принципы экономической науки. М., 1993. Т. 1. С. 70.

95. Там же. С. 81.

96. Там же. С. 79.

97. Эрроу К. Общественный выбор и индивидуальные ценности. М., 1963.

98. Шаститко А.Е. Неоинституциональная экономическая теория. М., 1999. С. 24-30.

99. North D.C. Structure and Change in Economic History. London: Norton, 1981. P. 21.