|
Манипулятивные технологии в системе массовых коммуникаций
Манипулятивные технологии в
системе массовых коммуникаций.
I. Введение.
Определение манипуляции. Признаки манипуляции. . . . . . 1
II. Психология манипуляции.
Манипуляция на уровне психических процессов. Манипуляция на уровне психологических
процессов. Перцептивные, мнемические, интеллектуальные процессы. Механизмы
реализующие манипулятивное воздействие. . . . 4
III. Манипуляция в СМК.
СМИ. Информация. Информационная коммуникация. Массовая коммуникация.
Необходимые условия функционирования СМК. Участие телевидения в политической
манипуляции. Основные манипулятивные технологии в системе массовых
коммуникаций. . . . . . . . . . .14
IV. Политическая манипуляция.
Политическая манипуляция. Символическая политика. Информационная асимметрия.
Политическая манипуляция в США. Последствия "российского направления"
политической манипуляции США.. . . . . .29
V. Заключение.
Современные тенденции российских СМИ во влиянии на политическое
сознание. . . . . . . . . . . .37
VI. Список использовавшейся литературы. . . . .40
I. Введение.
Введение. Определение манипуляции. Признаки манипуляции.
Слово «манипуляция» имеет корнем латинское слово manus – рука
(manipulus – пригоршня, горсть, от manus и ple – наполнять). В
словарях европейских языков слово толкуется как обращение с
объектами с определенными намерениями, целями (например, ручное
управление, освидетельствование пациента врачом с помощью рук и
т.д.). Имеется в виду, что для таких действий требуется ловкость и
сноровка. В технике те приспособления для управления механизмами,
которые как бы являются продолжением рук (рычаги, рукоятки),
называются манипуляторами. А тот, кто работал с радиоактивными
материалами, знаком с манипуляторами, которые просто имитируют
человеческую руку.
Отсюда произошло и современное переносное значение слова – ловкое
обращение с людьми как с объектами, вещами. Оксфордский словарь
английского языка трактует манипуляцию как "акт влияния на людей
или управления ими с ловкостью, особенно с пренебрежительным
подтекстом, как скрытое управление или обработка". Изданный в 1969
году в Нью-Йорке "Современный словарь социологии" определяет
манипуляцию как "вид применения власти, при котором обладающий
ею влияет на поведение других, не раскрывая характер поведения,
которое он от них ожидает".
С. Кара-Мурза[3] выделяет три главных, родовых признаков
манипуляции. Во-первых, это - вид духовного, психологического
воздействия (а не физическое насилие или угроза насилия). Мишенью
действий манипулятора является дух, психические структуры
человеческой личности.
Во вторых, манипуляция - это скрытое воздействие, факт которого не
должен быть замечен объектом манипуляции. Когда попытка
манипуляции вскрывается и разоблачение становится достаточно
широко известным, акция обычно свертывается, поскольку раскрытый
факт такой попытки наносит манипулятору значительный ущерб. Еще
более тщательно скрывается главная цель - так, чтобы даже
разоблачение самого факта попытки манипуляции не привело к
выяснению дальних намерений. Поэтому сокрытие, утаивание
информации – обязательный признак, хотя некоторые приемы
манипуляции включают в себя "предельное самораскрытие", игру в
искренность, когда политик рвет на груди рубаху и пускает по щеке
скупую мужскую слезу.
В-третьих, манипуляция – это воздействие, которое требует
значительного мастерства и знаний. Встречаются, конечно,
талантливые самородки с мощной интуицией, способные к
манипуляции сознанием окружающих с помощью доморощенных
средств. Но размах их действий не велик, ограничивается личным
воздействием – в семье, в бригаде, в роте или банде. Если же речь идет
об общественном сознании, о политике, хотя бы местного масштаба, то,
как правило, к разработке акции привлекаются специалисты или хотя
бы специальные знания, почерпнутые из литературы или инструкций.
Поскольку манипуляция общественным сознанием стала технологией,
появились профессиональные работники, владеющие этой технологией
(или ее частями).
Как мы установили, манипуляция – способ господства путем духовного
воздействия на людей через программирование их поведения. Это
воздействие направленно на психические структуры человека,
осуществляется скрытно и ставит своей задачей изменение мнений,
побуждений и целей людей в нужном власти направлении. Как
замечает Г. Шиллер, «для достижения успеха манипуляция должна
оставаться незаметной. Успех манипуляции гарантирован, когда
манипулируемый верит, что все происходящее естественно и
неизбежно. Короче говоря, для манипуляции требуется фальшивая
действительность, в которой ее присутствие не будет ощущаться».
Одной из первых книг, прямо посвященных манипуляции сознанием,
была книга социолога из ФРГ Герберта Франке "Манипулируемый
человек" (1964). Он дает такое определение: "Под манипулированием в
большинстве случаев следует понимать психическое воздействие,
которое производится тайно, а следовательно, и в ущерб тем лицам, на
которых оно направлено".
Природа манипуляции состоит в наличии двойного воздействия –
наряду с посылаемым открыто сообщением манипулятор посылает
адресату "закодированный" сигнал, надеясь на то, что этот сигнал
разбудит в сознании адресата те образы, которые нужны манипулятору.
Это скрытое воздействие опирается на "неявное знание", которым
обладает адресат, на его способность создавать в своем сознании
образы, влияющие на его чувства, мнения и поведение. Искусство
манипуляции состоит в том, чтобы пустить процесс воображения по
нужному руслу, но так, чтобы человек не заметил скрытого
воздействия.
II. Психология манипуляции.
Манипуляция на уровне психических процессов.
В том искусственном мире культуры, который окружает человека,
выделяется особый мир слов – логосфера. Он включает в себя язык как
средство общения и все формы «вербального мышления», в котором
мысли облекаются в слова. Язык как система понятий, в которых
человек воспринимает мир и общество, есть самое главное средство
подчинения. В культурный багаж современного человека вошло
представление, будто подчинение начинается с познания, которое
служит основой убеждения. Однако в последние годы все больше
ученых склоняется к мнению, что проблема глубже, и первоначальной
функцией слова на заре человечества было его суггесторное
воздействие – внушение, подчинение не через рассудок, а через
чувства. Внушаемость – глубинное свойство психики, возникшее
гораздо раньше, нежели способность к аналитическому мышлению.
Многие ученые и специалисты акцентировали внимание на значении
внушения в общественных процессах. Необходимо подчеркнуть
различия внушения и убеждения, как непосредственных элементов
воздействия. Внушение осуществляется манипулятивным методом,
также действует контрвнушение для сохранения самобытности
восприятия индивида. Убеждение – процесс логического обоснования,
с целью добиться результата. В ходе убеждения приводятся факты,
аргументы, разъяснения. Убеждение предполагает активное участие
субъекта, ибо ему предлагается ряд доводов, которые он осмысливает и
принимает или отвергает. "Внушение, напротив, "обходит" разум
субъекта и проникает в психическую сферу помимо личного сознания,
входя без особой переработки непосредственно в сферу общего
сознания и укрепляясь там, как всякий предмет пассивного
восприятия"[3].
Внушение прямо связывается с манипуляцией сознанием, поскольку
представляет собой вторжение в сознание посторонней идеи без
прямого и непосредственного участия в этом акте "Я" субъекта. В этом
принципиальное отличие внушения от убеждения. Производится ли
внушение словами или другими знаками, везде оно влияет не путем
логического убеждения, а непосредственно воздействует на
психическую сферу без соответствующей переработки, благодаря чему
происходит настоящее прививание идеи, чувства, эмоции или того или
иного психофизического состояния.
Несмотря на существенную роль внушения в практике массовых
коммуникаций, бытовала и иная точка зрения, отрицающая
иррациональный, происходящий помимо разума, процесс внушения.
Согласно этой точке зрения, при внушении человек не меняет свои
убеждения и оценки, а меняет объект оценки. То есть, с помощью
внушения в сознании производится подмена объекта суждения, так что
человек мысленно восклицает: "Ах, вот оно что! Вот кто виноват!" и
т.п. Эта подмена производится путем умелого создания такого
контекста, в котором мысли человека идут в нужном для манипулятора
направлении. На этой теории была основана так называемая
«комментированная пресса» – сообщение о факте сопровождается
интерпретацией комментатора, который предлагает читателю или
слушателю несколько разумных вариантов объяснения. В рамки этих
вариантов загоняется мысль – но все же мысль человека. От ловкости
комментатора зависит возможность сделать необходимый
манипулятору вариант наиболее правдоподобным.
Манипуляция на уровне психологических процессов. Перцептивные, мнемические,
интеллектуальные процессы.
Восприятие неразрывно связано в воображением, которое новым
образом комбинирует то, что мы когда-то познали на опыте и
зафиксировали это в памяти: нельзя вообразить то, что в разных своих
элементах не присутствовало бы в действительности. Платон сравнивал
восприятие с процессом тиснения печати на восковой пластинке, а
воображение, согласно Платону, это оттиск, который остается после
удаления печати. Дети до полутора лет не проявляют никаких
признаков воображения – им для этого не хватает материала.
Так как воображение – способность творческая, оно гораздо меньше,
чем мышление, подвержено дисциплине (логики, традиции). Значит,
более уязвимо для воздействия извне. Преобразуя в нашем сознании
полученные когда-то и где-то от действительности впечатления,
воображение создает образы и мыслительные, и чувственные.
Следовательно, через воображение манипулятор может воздействовать
и на мышление, и на чувства. Максимальной подвижностью и
уязвимостью перед манипуляцией обладает сочетание двух «гибких»
миров – воображения и чувств. Говорят, что эмоции – основные
деятели в психическом мире, а образы – строительный материал для
эмоций.
На сочетании воображения и чувств основано, например, одно из самых
мощных средств воздействия на общественное сознание – терроризм,
соединенный с телевидением. Образ изуродованной взрывом невинной
жертвы доводится телевидением буквально до каждой семьи, а
воображение «подставляет» на место жертвы самого телезрителя или
его близких, и это порождает целую бурю чувств. Затем уже дело
техники – направить эти чувства на тот образ, который подрядились
разрушить манипуляторы (образ армии, федерального центра,
исламских фундаменталистов, чеченцев и т.д.). В этой акции
необходима лишь цепочка: террористический акт – телевидение –
воображение – чувства – нужное поведение. Желательно при этом
отключить мышление (здравый смысл), потому что террор не является
реальным средством уничтожения и даже не создает значительной
реальной опасности. Его цель – устрашение, т.е. создание
неадекватного чувства страха.
Для понимания процессов массового сознания важно, что воображение
тесно связано с имитацией – мы "воображаем себя на месте кого-то".
При этом имитация часто производится непроизвольно и ускользает от
критического самоанализа. Так, наблюдая движения танцующих, люди
порой начинают повторять эти движения, хотя бы покачиванием рук
или мысленно – при этом не отдавая себе отчета в том, что они
вовлечены в имитацию. Так воображение, если его умело направлять,
может привести к массовому "заражению" настроением и даже
действием. Некоторые лидеры и харизматические шарлатаны обладают
искусством провоцировать такие состояния.
Важнейшими мишенями, на которые необходимо оказывать воздействие
при манипуляции сознанием являются память и внимание. Задача
манипулятора – в чем-то убедить людей. Для этого надо прежде всего
привлечь внимание людей к его сообщению, в чем бы оно не
выражалось. Затем надо, чтобы человек запомнил это сообщение, ибо
многократно проверенный закон гласит: убедительно то, что остается в
памяти.
"Аналитическое и теоретическое изучение внимания сопряжено с
большими трудностями, но зато ему посвящено огромное количество
опытных исследований, так что технологи манипуляции сознанием
имеют неограниченный запас "раздражителей", позволяющих привлечь,
переключить или рассеять внимание, а также повлиять на его
устойчивость и интенсивность. Это касается всех способов подачи
зрительной и слуховой информации, всех характеристик ее содержания
и формы (вплоть до использования орфографических и логических
ошибок как средства привлечения внимания)"[3]. Понятно, что для
целей манипуляции одинаково важны приемы привлечения и удержания
внимания на убеждающем сообщении (захват аудитории), и в то же
время отвлечения внимания от некоторых сторон реальности или
некоторых частей сообщения – всегда предпочтительнее не лгать, а
добиться, чтобы человек не заметил «ненужной» правды.
Для успешной манипуляции вниманием важно верно оценить такие
характеристики аудитории, как устойчивость и интенсивность
внимания. Они зависят от уровня образования, возраста, профессии,
тренировки людей и поддаются экспериментальному изучению. Не
менее важна и технологическая база манипулятора. Телевидение,
которое оперирует одновременно текстом, музыкой и зрительно
воспринимаемыми движущимися образами, обладает исключительно
высокой, магической способностью сосредоточивать, рассеивать и
переключать внимание зрителя. Эффективность телевидения связана с
тем, что оно мобилизует периферические системы внимания, что
обеспечивает большую избыточность информации в центральной
интегрирующей системе. Чем больше избыточность, тем меньших
усилий требует восприятие сообщения.
В целях манипуляции сознанием приходится воздействовать на все
виды памяти человека и разными способами. С одной стороны, надо,
чтобы человек запомнил (а то и заучил до автоматизма) какую-то
мысль, метафору, формулу ("ДА-ДА-НЕТ-ДА!"). С другой стороны,
бывает необходимо "отключить" его краткосрочную или историческую
память – они создают психологический барьер против внушения.
Рассмотрим сначала важность запоминания. Когда человек получает
какое-то сообщение, его взаимодействие с памятью делится на два
этапа: сначала происходит пассивное запоминание. Затем информация
перерабатывается рассудком, и если она признается мало-мальски
убедительной, эмоционально окрашенной и представляющей интерес,
она «внедряется» в память и начинает воздействовать на сознание.
Исследователи пришли к печальному для простого человека выводу: то,
что в результате частого повторения прочно запоминается, действует
на сознание независимо от того, вызывает ли это утверждение
возражения или одобрение. Этот вывод проверен на коммерческой
рекламе, ценность которой для ученых – в огромном количестве
эмпирического материала. Мастера рекламы знают, что для ее
эффективности неважно, вызывает ли она положительную или
отрицательную реакцию, важно, чтобы она застряла в памяти. Так
возник особый вид – «раздражающая реклама», подсознательное
влияние которой тем больше, чем сильнее она возмущает или
раздражает людей.
Подробно изучено влияние эмоциональных элементов сообщения на его
запоминаемость. Во всем балансе разных видов памяти (образной,
словесной, звуковой и т.д.) главной для манипуляции сознанием
является именно эмоциональная память. Запоминается и действует
прежде всего то, что вызвало впечатление. Любая информация, если
она не подкреплена «памятью чувств», быстро стирается, вытесняется.
Очень важна связь эмоциональной памяти и узнавания. В манипуляции
сознанием узнавание играет ключевую роль, потому что порождает
ложное чувство знакомства. Это становится предпосылкой согласия
аудитории с коммуникатором (отправителем сообщения) – он
воспринимается аудиторией как свой. Для "захвата" аудитории
узнавание гораздо важнее сознательного согласия с его утверждениями.
Поэтому так важно намозолить людям глаза с телеэкрана.
Действуя через средства массовой информации, манипуляторы главную
ставку делают на непроизвольное запоминание. Поэтому для них
гораздо важнее создать поток сумбурных сообщений, чем изложить
одну связную идею, которую человек обдумает и преднамеренно
запомнит. Сумбурные сообщения откладываются в латентных,
дремлющих слоях памяти и действуют подспудно, больше на
подсознание. Они оживляются ассоциациями, новыми образами и
сообщениями, которые их "будят". При этом для манипулятора даже не
важно, как отнесся человек к сообщению, которое он запомнил
непроизвольно.
Механизмы реализующие манипулятивное воздействие (по Доценко).
Присоединение к внутреннему мира аудитории. "Включается в
работу в тех случаях, когда структура ситуации ... оказывается сходной
по своим характеристикам с соответствующей частью внутреннего
мира"[1]. С. Кара-Мурза[3] называет это вторым этапом после
установления контакта с аудиторией (установление контакта
предполагает создание канала, по которому может пройти сообщение).
Присоединением называют такой контакт, который в силу
положительного отношения к нему аудитории имеет тенденцию сам
себя поддерживать, воспроизводится уже без специальных больших
усилий манипулятора. Различают "присоединение по…" и
"присоединение к…". Первое – это контакт, который поддерживается в
силу каких-то объективных признаков общности (по языку, этнической
принадлежности и т.д.). Главная задача манипулятора –
"присоединение к…" (к каким-то ценностям, лозунгам, действиям).
Первое правило для успешного контакта – заявить о том, что
отправитель сообщения входит с аудиторией в какую-то общность (по
социальному, национальному, культурному признаку и т.д.). Для этого
выработан целый язык и манера обращения: коллеги, мужики,
православные и т.д. Так что первые же шаги по установлению контакта
служат кличем "мы с тобой одной крови – ты и я!". Поэтому первый
признак манипуляции – уклончивость в изложении собственной
позиции, использование туманных слов и метафор. Ясное обнаружение
идеалов и интересов, которые отстаивает «отправитель сообщения»,
сразу включает психологическую защиту тех, кто не разделяет этой
позиции, а главное, побуждает к мысленному диалогу, а он резко
затрудняет манипуляцию.
Психические автоматизмы. "Психические автоматизмы выступают в
роли передаточных рычагов, благодаря которым энергия воздействия
манипулятора превращается в энергию действия адресата"[1].
Психические автоматизмы - это типичные схемы поведения,
естественные для большинства людей. Ни один человек не может
прожить без «автоматизмов» в восприятии и мышлении – обдумывать
заново каждую ситуацию у него не хватит ни психических сил, ни
времени. Здесь впервые появляется понятие "стереотипа". Полезность
стереотипов для человека заключается в том, чтобы воспринимать и
оценивать сообщение быстро, не думая; манипулятор может применять
их как "фильтры", через которые его жертвы видят действительность.
Одним из главных "материалов", с которым орудует манипулятор,
являются социальные стереотипы. В словарях сказано: "Социальный
стереотип – устойчивая совокупность представлений, складывающихся
в сознании как на основе личного жизненного опыта, так и с помощью
многообразных источников информации. Сквозь призму стереотипов
воспринимаются реальные предметы, отношения, события,
действующие лица. Стереотипы – неотъемлемые компоненты
индивидуального и массового сознания. Благодаря им происходит
необходимое сокращение восприятия и иных информационных и
идеологических процессов в сознании…" Обычно стереотипы включают
в себя эмоциональное отношение человека к каким-то объектам и
явлениям, так что при их выработке речь идет не только об
информации и мышлении, а о сложном социально-психологическом
процессе. Таким образом, стереотипы, как необходимый человеку
инструмент восприятия и мышления, обладают устойчивостью, могут
быть выявлены, изучены и использованы как мишени для манипуляции.
Еще более удобны для манипулятора метафоры – выраженные
художественно стереотипы - это готовые штампы мышления, но
штампы эстетически привлекательные. Поэтически выраженная мысль
всегда играла огромную роль в соединении людей и программировании
их поведения. "Метафоры, включая ассоциативное мышление, дают
огромную экономию интеллектуальных усилий"[3]. Известно, что
человек, чтобы действовать в своих интересах (а не в интересах
манипулятора), должен реалистично определить три вещи: нынешнее
состояние, желательное для него будущее состояние, путь перехода от
нынешнего состояния к будущему. Соблазн сэкономить
интеллектуальные усилия заставляет человека вместо изучения и
осмысления всех этих трех вещей прибегать к ассоциациям и
аналогиям: называть эти вещи какой-то метафорой, которая отсылает
его к иным, уже изученным состояниям. Чаще всего, иллюзорна и сама
уверенность в том, что те, иные состояния, через которые он объясняет
себе нынешнее, ему известны или понятны.
Механизм "включения" автоматизмов - мотивационное
обеспечение. Никакой автоматизм не будет работать без
мотивационной поддержки. Впрочем, манипуляционное воздействие в
числе мишеней обязательно имеет и мотивационные структуры. Е.
Доценко выделяет такие способы управления мотивационными
предпочтениями человека, как прямая актуализация мотивов, простое
обусловливание и знаковое опосредствование.
Прямая актуализация требуемого мотива может происходить в ответ на
появление релевантных этому мотиву раздражителей. "Открытое
побуждение со стороны актора нередко принимает форму соблазнения -
от вполне легального и невинного до скрытого и злонамеренного"[1]. С
манипулятивной целью прямая актуализация мотива используется в
основном в составе комплекса мероприятий: для маскировки основного
воздействия, отвлечения внимания на второстепенные элементы
ситуации, приведения адресата в необходимое состояние (дискомфорт,
бездумная легкость).
Обусловливание - "перенесение побудительной силы какого-нибудь
мотива на действия, к которым раньше этот мотив не побуждал"[1].
Данный механизм лежит в основе дркссировки животных.
Мотивационное опосредствование - "эмоциональное переключение на
основе представляемых, воображаемых, восстанавливаемых вследствие
полученной словесно информации событий"[1]. Многообразие
возможных для человеческой психики переключений позволяет связать
все со всем, сколь бы слабыми или надуманными ни казались
основания для такой связи.
Отождествление "Я" адресата со своей активностью.
"Субъективность, личностное начало в человеке, по каким-то еще мало
понятным законам присваивает психические процессы и содержания,
придает им статус "моего". Это личностное начало, или "Я", будучи
обманутым, принимает чужое желание за свое"[1].
III. Манипуляция в СМК.
СМИ. Информация. Информационная коммуникация.
Средства массовой информации стали главным инструментом для
распространения сообщений, воздействующих на общественное
сознание. Хотя, конечно, старые инструменты продолжали
использоваться, но и они были усилены участием массовой прессы. А.
Моль пишет о СМИ: "Они фактически контролируют всю нашу
культуру, пропуская ее через свои фильтры, выделяют отдельные
элементы из общей массы культурных явлений и придают им особый
вес, повышают ценность одной идеи, обесценивают другую, поляризуют
таким образом все поле культуры. То, что не попало в каналы массовой
коммуникации, в наше время почти не оказывает влияния на развитие
общества"[4]. Таким образом, современный человек не может
уклониться от воздействия СМИ (под культурой А. Моль понимает все
стороны организации общественной жизни, которые не даны природой
в первозданном виде).
Н.С.Леонов справедливо отмечает: "Информация, как никогда, стала
инструментом власти. Когда была обнаружена восприимчивость
человеческой психики к внушению, информация в форме пропаганды и
агитации стала главным рычагом управления людьми. Она постепенно
заменила собой грубую силу, насилие, которое долгое время считалось
единственным и непременным орудием управления. Покойный ныне
президент США Ричард Никсон, выступая однажды в Совете
национальной безопасности по вопросу бюджетных расходов, сказал,
что он считает 1 доллар, вложенный в информацию и пропаганду,
более ценным, чем десять долларов, вложенных в создание систем
оружия, ибо последнее вряд ли будет когда-либо употреблено в дело, в
то время как информация работает ежечасно и повсеместно"[8].
Информационная коммуникация осуществляется кем-то и для кого-то,
или чего-то. Все, что происходит в рамках информационной
коммуникации, так или иначе связано с достижением некоторых целей
индивидами или социальными группами. Последовательность этапов
взаимодействия можно представить в виде следующих друг за другом
фаз, в основе каждой из них лежит состояние информации и характер
реализации отношений.
1 фаза. На этой стадии происходит контакт с базовым фактом,
появляющимся в процессе человеческой деятельности - необходимое
условие для начала информационной коммуникации.
2 фаза (производящая). На этой стадии производящий информацию
придает полученным сведениям, выступающим в роли содержания, ту
или иную знаковую форму, тем самым создавая сообщение. К этой же
стадии следует отнести все процедуры, связанные с упорядочением
информации и формированием массивов информации, предназначенных
для последующей передачи.
3 фаза (передача). Передающий и потребляющий обозначились только
соответствующей потенцией, которая актуализируется на данном этапе
– фазе передачи. Здесь происходит передача информации при помощи
соответствующей системы технических средств.
4 фаза (потребление). Эта фаза представляет из себя весьма сложный
процесс, который характеризуется активным включением
психологических механизмов. Лишь на фазе потребления начинаются
изменения в системе установок и ценностных ориентаций.
5 фаза (постфаза). Использование информации индивидом и группами
людей вряд ли можно рассматривать как процесс, всегда проходящий в
явной форме. Воздействие информации на сознание объекта может
происходить не только однократно, сиюминутно, но и обладать
временной протяженностью. Информация, следовательно, может
продолжать воздействие на психику в течение длительного времени
независимо от того осознается этот процесс или нет.
Характерно, что включение механизмов реализующих манипулятивное
воздействие приходится на фазы передачи и потребления. На постфазе
происходит накопление непроизвольно усвоенной информации,
способной подспудно влиять на сознание и являющейся хорошим
фундаментом для следующих серий манипулятивного воздействия.
Пользуясь градацией, которую предложил А. Моулз можно выделить
такое понятие как эстетическая информация, которая в отличие от
семантической информации не подчиняется общим законам логики.
Семантическая информация настраивает людей действовать в
соответствии со своими убеждениями и интересами. Семантическая
информация в открытую побуждает человека к определенным
действиям. Она обращена к логике и здравому смыслу человека.
Семантическая информация "правила бал" в политической
деятельности до активного внедрения массовых коммуникаций в
политику. Эстетическая же информация является превалирующей в
сообщения и сюжетах, передаваемых СМИ. В отличие от семантической
информации она не предметна. Эстетическая информация, исходящая
от средств массовой информации, не столько отражает реальное
положение вещей, сколько вызывает у аудитории определенные
душевные состояния, реакции и эмоции.
Информация, переданная таким образом, становиться более устойчивой
для аудитории, чем факты и доводы, излагаемые в форме
семантической информации. "Благодаря" эстетической информации
люди часто голосуют вопреки своим убеждениям и интересам, а это
прямой результат манипулирования СМИ за счет передаваемой ими
эстетической информации. Эстетическая информация, заставляющая
людей голосовать не умом, а сердцем, может быть инструментом
злоупотреблений при воздействии на сознание людей.
Объектом эстетической информации являются те ценности людей, на
которых базируются их убеждения. Эти ценности, зачастую,
основываются не на каких-то фактах и доказательствах, а создаются
коллективным опытом. При этом они, как правило, четко не
осознаются самим человеком. Перед выборами люди испытывают
определенный страх перед будущим и бессознательно обращаются к
ценностям, наработанными коллективным опытом. На данном этапе и
выходит на первый план эстетическая информация, передаваемая СМИ.
Эстетическая информация в данном случае служит как бы "клеем"
между однажды выработанным коллективным опытом и эмоциональным
настроем аудитории, способным направить массы в нужном
направлении. Эстетическая информация при этом должна быть
созвучна эмоционально-психологическим переживаниям рецепиента.
Эстетическая информация открывает громадные возможности для
поддержки и разрушения присущих обществу политических убеждений
и пристрастий. В России государство, обладая монополией на передачу
в СМИ эстетической информации, может содействовать складыванию
разнообразных впечатлений, которые провоцируют у аудитории чувство
солидарности с господствующими группами (актуальным примером
этого является ситуация в Чечне, когда благодаря удачной
пропагандистской кампании в СМИ более 70% населения Росси
поддержали военное вторжение в Чечню). В практическом смысле
эстетическая информация выглядит для власти предпочтительней
семантической, так как она способна подготавливать действия,
противоречащие логике и реальному положению дел, но выгодные для
властвующей элиты. В передаче, по преимуществу, эстетической
информации и заключен смысл политизации средств массовой
коммуникации, так как эстетическая информация нацелена не на
понимание, а на внушение устойчивых символов посредством
различных технических эффектов.
Массовая коммуникация. Необходимые условия функционирования СМК.
Массовую коммуникацию стоит рассматривать в качестве социального
явления, основной функцией которого является воздействие на
аудиторию через смысловую и оценочную информацию, которая
передается по каналам СМК. Также следует рассматривать массовую
коммуникацию как механизм актуализации информации при помощи
различных коммуникативных средств. Существуют общие условия
необходимые для функционирования средств массовой коммуникации
[11]. К ним можно отнести такие условия, как:
Аудитория. Аудитория является необходимым условием для
функционирования средств массовой коммуникации, без нее само
существование СМК теряет всякий смысл. Под аудиторией понимается
совокупность индивидов, характеризующаяся неоднородностью,
анонимностью, рассредоточенностью. Аудитория - это индивиды,
включенные в сеть реальных общественных отношений и связей. При
помощи средств массовой коммуникации аудитория поддерживает
отношения не только внутри своей социальной группы, но и с более
широкой социальной средой.
Социальная значимость передаваемой информации. Содержание
информации, передаваемой по средствам массовой коммуникации,
оказывает большое влияние на массовую аудиторию в самых
разнообразных формах (в т. ч. в форме убеждения и внушения).
Воздействие информации зависит от того, насколько она соответствует
социальным запросам аудитории и насколько информация,
поступающая из средств массовой информации, регулярна. "Надо
отметить, что теперь средства массовой информации сами способны
формировать и культивировать социальные запросы аудитории"[7].
Наряду с социальной актуальностью смысловой информации большое
значение имеет оценочная информация. Получатель информации
вольно или невольно ожидает оценочную информацию.
Ожидание оценочной информации от СМИ объясняется тем, что они
как социальные институты имеют статус официального источника
информации, к которому массовая аудитория имеет высокую степень
доверия. Истинность смысловой информации трудно проверить,
поэтому аудитория чутко прислушивается к информации, которая, как
ей кажется, отражает доминирующие тенденции в обществе. Оценочная
информация во многом способствует формированию общественного
мнения.
Наличие технических средств, которые должны обеспечивать
регулярность и тиражированность массовой коммуникации. У
аудитории есть возможность заполнить окружающий мир информацией,
поступающей из средств массовой коммуникации, в этом прежде всего
заслуга технических возможностей средств массовой коммуникации.
Различие в технической вооруженности между прессой и телевидением
базируется в их разных настройках на аудиторию. Если пресса в
основном настроена на семантическую волну восприятия аудитории, то
телевидение использует свой аудио-визуальный потенциал.
Ситуативное представление информации в телепередаче, в отличие от
прессы, исключает двусмысленность. динамика передачи информации,
эффект соучастия – все эти различия телевидения от прессы
обусловлены в первую очередь их разными техническим форматом.
Участие телевидения в политической манипуляции.
Телевидение - наиболее популярный источник информации для
аудитории. Именно телевидение является основным инструментом
политического влияния на аудиторию в силу объективных технических
качеств.
Эстетика телевидения воплощает в себя два принципа. Во-первых, это –
мозаичность изображения, представляющего весь мир в качестве
несвязанных однозначной логической связью сообщений (когда,
например, за короткий отрезок времени появляется разномасштабная и
разноплановая информация из различных областей жизни). Во-вторых,
это – резонанс (взаимоусиление) поступающих в сознание телезрителя
сообщений, который преодолевает их мозаичную раздробленность,
объединяя в устанавливаемое работой сознания смысловое единство.
"Человек может контролировать, "фильтровать" сообщения, которые он
получает по одному каналу, например, через слово и через зрительные
образы. Когда эти каналы соединяются, эффективность внедрения в
сознание резко возрастает – «фильтры» рвуться. Текст, читаемый
диктором, воспринимается как очевидная истина, если дается на фоне
видеоряда – образов, снятых "на месте событий". Критическое
осмысление резко затрудняется, даже если видеоряд не имеет никакой
связи с текстом"[3].
Современные политические технологии обязаны своим воздействием на
массы в первую очередь визуальным образам телевидения.
Телевизионный образ разворачивается на экране в виде мозаики
презентативных символов, которые не претендуют на истинность
представляемых ими картинок или на ложность, но оказываются для
людей основным источником информации об окружающем мире.
Телеобразы напрямую связаны и подчинены манипулятивному
воздействию на аудиторию. Телевизионная информация – это прежде
всего эстетическая информация. Телевизионному аудио-визуальному
информационному потоку чужды ценности логики:
последовательность, аргументация, осмысленный контекст, если они
мешают развлекать или определенным образом "настраивать" публику.
Телеобразы, по определению, есть "отображение" реальной жизни, но
инсценируются они как часть этой реальности. Надо при этом
отметить, что эта реальность очень часто преподноситься без
логической связи и аргументации речей. Таким образом, у аудитории
складывается такой же взгляд на окружающий мир, как им внушает
образная телекоммуникация.
Телевидение принципиально отличается от других видов
коммуникаций. Во-первых, знаки телеобразы, в отличие от знаков
языка или письма, весьма предрасположены к тому, чтобы зритель
прочитывал их как естественное жизненное событие. Во-вторых,
телеобразы при всей их похожести на реальные жизненные события
являются как и все другие знаки кодом, а не простым отображением
реальных жизненных обстоятельств. Эти знаки, которые генерирует
телевидение, имеют определенный смысл, который часто не идентичен
тому смыслу, который заложен в вещах, отображаемых на
телевизионном экране. Таким образом, кодирование остается для
массовой аудитории не заметным, и у лиц, осуществляющих селекцию и
оформление телеинформации, возникает возможность внушать, то есть
активизировать манипулятивные механизмы.
Свой манипулятивный потенциал телевидение развивает именно за
счет того, что оно искусно скрывает различие между фикцией и
реальностью. И именно поэтому информация преподнесенная из
телевизора оказывается куда более убедительной для публики, чем
аргументы теоретического или идеологического свойства.
Люди, включая телевизор, ожидают в первую очередь развлечений,
именно поэтому телевидение, следуя этим желаниям зрителя, выбирает
события с простой структурой, с конфликтом в центре события, с
большой степенью привязки к той или иной персоне. То, что не
попадает в должную схему телевидением отбрасывается или
переводиться на второй план. В результате действия таких правил
политика изображается на телеэкране простым, незамысловатым
делом, которое делается героями дня в мгновение ока. Телеобразы
незаметно создают такое мнение о политике у телезрителя, которому
политика даже если бы хотела не могла следовать.
Основные манипулятивные технологии в системе массовых коммуникаций.
Одним из самых часто встречающихся приемов манипуляции в СМИ
является искажение информации. В то время как Е. Доценко исследует
такие конкретные приемы как подтасовка фактов или смещение по
семантическому полю понятия, С. Кара-Мурза выделяет: фабрикацию
фактов, манипулятивную семантику, упрощение, стереотипизацию.
Почти всегда искаженная информация используется вместе с
соответствующим способом подачи. Здесь мы отметим такие приемы
как утверждение, повторение, дробление, срочность, сенсационность, а
также отсутствие альтернативных источников информации (или
отсутствие у них альтернативной информации).
Фабрикация фактов (прямая ложь). И политики, и деятели
современной прессы часто заявляют, что пресса не использует прямой
лжи – это и дорого, и опасно. В разных вариантах повторяется такой
афоризм: «Какой смысл лгать, если того же результата можно
добиться, тщательно дозируя правду?». А. Моль [4] пишет, что
искажение реальности достигается чаще через процесс «кумуляции
мелких отклонений, происходящих всегда в одном и том же
направлении, чем решительных, бросающихся в глаза действий.
«Honesty is the best policy» – всегда гораздо выгоднее быть честным,
если речь идет о фактах, чем их сознательно замалчивать».
Подчеркивается также, что малые сдвиги, приводящие к «поляризации»
потока сообщений, должны быть ниже порога семантической
восприимчивости среднего получателя (то есть, в среднем должны не
замечаться).
Одно из важнейших правил манипуляции сознанием гласит, что успех
зависит от того, насколько полно удалось изолировать адресата от
постороннего влияния. Идеальной ситуацией для этого была бы
тоталитарность воздействия – полное отсутствие альтернативных,
неконтролируемых источников информации и мнения. Сложность
выполнения этого правила прежде всего в том, чтобы создать у
адресата иллюзию независимости, иллюзию плюрализма каналов
информации. Для этого создается видимость многообразия СМИ по
типу организаций, политической окраске, жанрам и стилям – при
условии, что реально вся эта система подчиняется единым главным
установкам. Идеальный случай – когда удается создать (точнее,
допустить создание) радикальных оппозиционных источников
информации, которые, однако, ограничивают свою информационную
борьбу с режимом вопросами, которые не затрагивают сути главных
программ манипуляции.
Помимо замалчивания «ненужной» информации и создания таким
образом «виртуальной» реальности вместо отражения
действительности, СМИ широко используют принцип демократии шума
– потопление сообщения, которого невозможно избежать, в
хаотическом потоке бессмысленной, пустопорожней информации. Г.
Шиллер [2] пишет: «Подобно тому как реклама мешает
сосредоточиться и лишает весомости прерываемую информацию, новая
техника обработки информации позволяет заполнить эфир потоками
никчемной информации, еще более осложняющей для индивида и без
того безнадежные поиски смысла».
"Язык, как средство вербальной коммуникации, строго нормирован, как
в межличностном, так и в институциональном общении. Современные
масс-медиа, с размахом воспользовавшись свободой слова и ее
интерпретациями, коренным образом изменили общественную культуру
языка. Языковая культура обогатилась, в основном, благодаря
использованию СМИ официального языка сообщения, состоящего из
профессиональной лексики политики и мировых стандартов, взятой на
вооружение при освещении актуальных проблем повседневности. Эта
стандартизация языка производится по единому шаблону, который
должен отражать компетентность СМИ, как официального источника
получения информации"[3]. Таким образом, язык масс-медиа
превращается в вещание оракула, язык избранных противопоставляется
языку толпы.
С. Кара-Мурза [3] определяет неофициальный язык толпы как
«туземный», в отличие от «правильного» официального языка. По
этому поводу он пишет: «Туземный» язык рождается из личного
общения людей, которые излагают свои мысли – в гуще повседневной
жизни. Поэтому он напрямую связан со здравым смыслом (можно
сказать, что голос здравого смысла «говорит на родном языке»).
«Правильный» – это язык диктора, зачитывающего текст, данный ему
редактором, который доработал материал публициста в соответствии с
замечаниями совета директоров. Это безличная риторика, созданная
целым конвейером платных работников. Язык диктора в современном
обществе связи со здравым смыслом не имеет, он несет смыслы,
которые закладывают в него те, кто контролирует средства массовой
информации. Люди, которые, сами того не замечая, начинают сами
говорить на таком языке, отрываются от здравого смысла и становятся
легкими объектами манипуляции.
Манипулятивная семантика: изменение смысла слов и понятий.
Разновидностью лжи в прессе является «конструирование» сообщения
из обрывков высказывания или видеоряда. При этом меняется контекст,
и из тех же слов создается совершенно иной смысл. Отдельные
«крупицы» сообщения вроде бы ложью не являются, но то целое, что
слепил из них репортер или редактор, может не иметь с
действительностью ничего общего. Сегодня политики и пресса
постоянно меняют смысл слов и правила игры в зависимости от
конъюнктуры. Политические эвфемизмы, маскирующие истинный
смысл явлений, создаются и с помощью терминов. Это специальные
слова, имеющие точный смысл, причем аудитория резко разделяется на
тех, кто знает точное значение термина, и на тех, кто не знает. Но
главное, что термины обладают магическим воздействием на сознание,
имея на себе отпечаток авторитета науки.
Упрощение, стереотипизация. Пресса (и вообще СМИ) сыграла
важнейшую роль в процессе «толпообразования» в западном обществе.
Человек массы, продукт мозаичной культуры, был в значительной
степени создан прессой. Сами СМИ быстро стали объектом изучения в
социодинамике культуры, и вскоре были обнаружены и даже
математически выражены связи между простотой сообщения и его
восприятием. СМИ, в отличие от высокой культуры, предназначенны
именно для массы. Поэтому в них были установлены жесткие
ограничения на сложность и оригинальность сообщений (даже на длину
слов, хотя два-три заумных слова всегда допускаются в статье в
качестве «приправы» – они повышают привлекательность статьи в силу
«гомеопатического» эффекта). В общем, давно было сформулированно
такое правило: «Сообщение всегда должно иметь уровень понятности,
соответствующий коэффициенту интеллектуальности примерно на
десять пунктов ниже среднего коэффициента того социального слоя, на
который рассчитано сообщение»[4].
Под этим эмпирическим правилом лежит психологическое оправдание,
согласно которому человек подсознательно тяготеет к примитивным
объяснениям. Концепцию упрощения выдвинул еще в начале 20-х годов
У. Липпман (будущий «журналист №1» США). Он считал, что процесс
восприятия – это всего-навсего механическая подгонка еще
неизвестного явления под устойчивую общую формулу (стереотип).
Поэтому пресса должна произвести стандартизацию явления, ставшего
объектом сообщения. При этом, по его выражению, редактор должен
опираться на стереотипы и рутинные мнения и «безжалостно
игнорировать тонкости». Человек должен воспринимать сообщение без
усилий и безоговорочно, без внутренней борьбы и критического
анализа.
Утверждение и повторение. Упрощение позволяет высказывать
главную мысль, которую требуется внушить аудитории, в «краткой,
энергичной и впечатляющей форме» – в форме утверждения.
Утверждение в любой речи означает отказ от обсуждения, поскольку
власть человека или идеи, которая может подвергаться обсуждению,
теряет всякое правдоподобие. Это означает также просьбу к аудитории,
к толпе принять идею без обсуждения такой, какой она есть, без
взвешивания всех «за» и «против» и отвечать «да» не раздумывая.
Опираясь на сложившийся в мозаичной культуре тип мышления
человека массы, СМИ в то же время стали важнейшим фактором
укрепления этого типа мышления. Они приучали человека мыслить
стереотипами и постепенно снижали интеллектуальный уровень
сообщений так, что превратились в инструмент оглупления. Этому
послужил главный метод закрепления нужных стереотипов в сознании
– повторение.
Повторение придает утверждениям вес дополнительного убеждения и
превращает их в навязчивые идеи. Слыша их вновь и вновь, в различных
весиях и по самому разному поводу, в конце концов начинаешь
проникаться ими. Будучи навязчивой идеей, повторение становится
барьером против отличающихся или противоположных мнений. Таким
образом, оно сводит к минимуму рассуждения и быстро превращает
мысль в действие, на которое у массы уже сформировался условный
рефлекс, как у знаменитых собак Павлова… С помощью повторения
мысль отделяется от своего автора. Она превращается в очевидность,
не зависящую от времени, места, личности. Она не является более
выражением человека, который говорит, но становится выражением
предмета, о котором он говорит.
Дробление и срочность. Разделение целостной проблемы на отдельные
фрагменты – так, чтобы читатель или зритель не смог связать их
воедино и осмыслить проблему – одна из особых и важных сторон
упрощения. Это – фундаментальный принцип мозаичной культуры.
Дроблению служит множество технических приемов: статьи в газете
разбиваются на части и помещаются на разных страницах, текст или
телепередача разбиваются рекламой.
Г. Шиллер [2] дает описание этой технологии: «Возьмем, например,
принцип составления обычной телевизионной или радиопрограммы или
компоновки первой страницы крупной ежедневной газеты. Общим для
всех является полная разнородность подаваемого материала и
абсолютное отрицание взаимосвязи освещаемых социальных явлений.
Дискуссионные программы, преобладающие на радио и телевидении,
представляют собой убедительные образцы фрагментации как формы
подачи материала. Что бы ни было сказано, все полностью
растворяется в последующих рекламных объявлениях, комических
трюках, интимных сценах и сплетнях».
Одним из условий успешной и как бы оправданной фрагментации
проблем является срочность, немедленность информации, придание ей
характера незамедлительности и неотложности сообщения. Это – один
из самых главных принципов американских СМИ. Считается, что
нагнетаемое ощущение срочности резко усиливает их манипулятивные
возможности. Ежедневное, а то и ежечасное обновление информации
лишает ее какой-либо постоянной структуры. Человек просто не имеет
времени, чтобы осмыслить и понять сообщения – они вытесняются
другими, еще более новыми.
Г. Шиллер [2] пишет: «Ложное чувство срочности, возникающее в силу
упора на немедленность, создает ощущение необычайной важности
предмета информации, которое также быстро рассеивается.
Соответственно ослабевает способность разграничивать информацию
по степени важности. Быстро чередующиеся сообщения об авиационных
катастрофах и наступлении национально-освободительных сил во
Вьетнаме, растратах и забастовках, сильной жаре и т.д. мешают
составлению оценок и суждений. При таком положении вещей
умственный процесс сортирования, который в обычных условиях
способствует осмыслению информации, не в состоянии выполнять эту
функцию. Мозг превращается в решето, в которое ежечасно
вываливается ворох иногда важных, но в основном пустых
информационных сообщений».
Сенсационность. Обеспечивать фрагментацию проблем и дробить
информацию так, чтобы человек никогда не получал полного,
завершающего знания, позволяет использование сенсаций. Это –
сообщения о событиях, которым придается столь высокая важность и
уникальность, что на них концентрируется и нужное время
удерживается почти все внимание публики. Под прикрытием сенсации
можно или умолчать о важных событиях, которых публика не должна
заметить, или прекратить скандал или психоз, который уже пора
прекратить – но так, чтобы о нем не вспомнили.
Подготовка сенсации – кропотливая и дорогая работа, которую
выполняют профессиональные специалисты. Замечательно то, что
поданная в виде сенсации на телевидении информация, со всеми
репортажами с места события, интервью в прямом эфире и т.д., как
правило, принципиально искажает происшедшее событие. Это
отмечается в специальной литературе по данной теме. Но это и не
важно, важен эффект, ради которого запускается сенсация. При этом
зритель очарован именно тем, что он наблюдает «неожиданное»,
неотобранный жизненный материал, так что между ним и реальностью
нет никакого посредника. Эта иллюзия достоверности – сильное
свойство телевидения.
IV. Политическая манипуляция.
Политическая манипуляция. Символическая политика.
Политическая манипуляция в первую очередь касается технологий
освещения политических процессов в СМИ. В настоящее время мы
наблюдаем подмену того, что раньше понималось под политикой.
Теперь место дискуссий, политических решений все чаще занимают
некие символические действия. Эта символическая политика
появляется там, где власть ничего не может, или не хочет менять, где
ожидания, которые они побуждают у населения своими предвыборными
обещаниями, не могут быть удовлетворены. Мы часто видим, слышим,
читаем псевдособытия, которые происходят лишь постольку, поскольку
о них рассказывают.
Эти псевдособытия закрывают дорогу к действительно важным для
общества событиям и критическим мыслям. Конкурентная борьба за
аудиторию и тираж все чаще вынуждает журналистов преувеличивать
важность события, замечать необычность там, где ее нет, выискивать
мнимые сенсации или даже создавать их. "Впрочем не стоит
демонизировать в данном случае средства массовой информации, надо
признать, что изначально по своей природе они склонны к
манипуляции"[7].
В политической реальности последних десятилетий выходит на первое
место символическая политика, и основная заслуга в этом принадлежит
именно быстрому развитию средств массовой коммуникации. Под
символической политикой И. Засурский понимает особый вид
коммуникаций, направленный не на "рациональной осмысление
событий, а на установку устойчивых понятий у аудитории за счет
инсценирования аудио-визуальных эффектов".
Необходимо понимать, что любое политическое действие имеет свою
символическую сторону, которая направлена на обман чувств
аудитории. В данных случаях символический аспект политики вполне
оправдан и не имеет своей целью "недобросовестно" влиять на
аудиторию. Символическая политика возникает тогда, когда символы
используются элитой для упрочения их посредством массовой
коммуникации в сознании людей. Таким образом символ
недобросовестно используется как такая образная конструкция,
которая может изобразить "как бы" реальность из любой сферы
реальной жизни.
Событие в политике никогда не будет носить случайный характер.
Выживает только системное, призванное отражать нужные на данный
момент характеристики. Отрицательные события типа болезни
Ельцина, в новостийном пространстве подменялись положительными
рассказами о его сильном рукопожатии. Подобные примеры говорят о
том, что событие в символическом мире отличается от события в мире
реальном. В мир символический попадает только необходимое, то что
хотят, чтобы слышали слушатели, видели зрители. В подтверждение
вышесказанного можно привести слова Пьера Бурдье[10]:
"Символическая власть – это возможность создания реальности при
помощи слов, что удается лишь тогда, когда понятия адекватны
реалиям. В этом смысле символическая власть обладает свойством
скрывать или обнаруживать реально существующие объекты".
Элита инсценирует те события, которых реально нет, но которые
аудитория по определению воспримет. Например, отеческое лицо
Путина при посещении детского дома или на встрече с студентами
вовсе не означает, что будут увеличены социальные выплаты на
образование и поддержку детских домов. Однако в данном случае
телевидение показало символ заботы и опеки о студентах и о
детдомовских детях. Чтобы политическое действие удавалось успешно
"сбыть" аудитории, средства массовой коммуникации вынуждены
делать символы приятными и легкими для восприятия зрителя. Как
следствия, политические действия начинают оцениваться не по
критерию их своевременности, эффективности и другим рациональным
критериям, а исходя из их зрелищности и привлекательности.
Здесь необходимо еще раз напомнить, что точки зрения американского
руководства по психологическим операциям сообщение (в нашем
случае политическое действие) должно быть "комбинацией
развлекательной, информационной и убеждающей составляющих"[5].
Где под развлечением понимается любое средство возбуждения
интереса к сообщению: шок, удивление, эстетическое удовольствие от
визуальной или звуковой информации.
Об этом также пишет И. Засурский: "...в большинстве стран, где судьба
государственных постов решается на выборах, успех тех или иных
политических сил зависит не от того, насколько убедительная и
грамотная идеологическая программа будет ими предложена, а от того,
насколько эффективно им удастся организовать шоу в средствах
массовой информации и насколько яркая персона станет центром
медиа-кампании".
Информационная асимметрия.
Говоря об освещении политических событий в СМИ, следует упомянуть
о таком явлении как информационная асимметрия. Информационная
асимметрия базируется на возможности освещения события, исходя из
различных его аспектов, создавая различные виды новостей. Например,
война может интерпретироваться или с патриотических, или с
домашних, семейных позиций. В первом случае будут сильнее
официальные источники, во втором – неофициальные. Поэтому как раз
асимметричность разрешает если не побеждать сильнейшего, то
наносить ему серьезный вред, ибо всегда находит слабые места в
"обороне" неприятеля.
Новость – это временное создание информационной асимметрии. Когда
она становится общеизвестной, новость следующего дня вычеркивает
новость дня прошедшего, поддерживая принцип информационной
асимметрии. Информационная асимметрия может объяснить любовь
СМИ к чрезвычайным ситуациям. С одной стороны, такие
чрезвычайные события идеально стирают прошлые сообщения из
общественного сознания, спасая нашу память. С другой, экстремальная
ситуация всегда является проявлением асимметричности, ибо не
является прогнозируемым, а именно это отвечает сущности новостей
как таковых.
Новости, как считают специалисты, поддерживают уже имеющееся
распределение сил в обществе. Это касается, в первую очередь,
официальных новостей. Неофициальные новости в качестве исходящих
от оппозиционных источников, наоборот, стараются раскачивать это
распределение. Например, ради этого создается сообщение о
коррупционности верхов общества, что используется как в
политической борьбе, так и в пропаганде на неприятеля и в военном
противостоянии. Для пропагандистских целей информационная
асимметрия всегда найдет свое место, поскольку в каждом обществе
существует противопоставление официальной и неофициальной
идеологий.
Следует также отметить, что не все политические актеры получают
одинаковое освещение в масс-медиа. Действия одного получают полное
освещение, действия другого замалчиваются. Назовем это асимметрией
освещения. Сюда же можно отнести попытки исключительно
положительного или исключительно отрицательного освещения того
или иного политического актера, что особенно обостряется в период
предвыборной борьбы. При этом появляется проблема автоматизации
восприятия, ибо происходит исчезновение информационной
асимметрии в смысле привыкания к одному типу интерпретации.
Например, Г. Зюганов всегда подается отрицательно на ОРТ, в
результате зритель всегда учитывает подобное отклонение. Любое
автоматическое восприятие не разрешает пользоваться
информационной асимметрией.
Политическая манипуляция в США.
Соединенные Штаты Америки представляют наибольший интерес при
изучении манипуляции на национальном и международном уровне. Для
исследования этой темы мы воспользуемся работой Г. Шиллера
"Манипуляторы сознанием"[2]. По его словам "Соединенные Штаты
совершенно точно можно охарактеризовать как общество, где
манипуляция служит одним из главных инструментов управления,
находящегося в руках небольшой правящей группы корпоративных и
правительственных боссов". Там же он выделяет основные направления
массовой манипуляции в США:
Миф об индивидуализме и личном выборе. Концепция
индивидуализма включает в себя два положения: государство оберегает
право частной собственности; государство - блюститель
индивидуального благосостояния. Манипулятивная составляющая
теории личного выбора заключается в том, что у человека нет
возможности выбирать, так как его действия в определенном смысле
являются "запрограммированными".
Миф о нейтралитете. Для достижения наибольшего успеха
манипуляция должна оставаться незаметной. Успех манипуляции
гарантирован, когда манипулируемый верит, что все происходящее
естественно и неизбежно. Главное место в мифе о нейтралитете
занимает правительство, в особенности федеральное правительство.
Миф предполагает честность и беспристрастность правительства в
общем и его составных частей: конгресса, судебных органов и
президентской власти.
Считается, что СМИ тоже должны быть нейтральны. Никого не смущает
тот факт, что СМИ почти без исключения являются деловыми
предприятиями, получающими доходы от торговли своим временем или
полосами, а значит о неподкупности не может быть и речи.
Миф о неизменной природе человека. Поведение людей не может не
зависеть от теорий, которых они сами придерживаются. СМИ
развивают те теории, которые выгодны манипуляторам, телевидение
дает людям лишь то, что они сами хотят.
Миф об отсутствии социальных конфликтов. Как замечает Шиллер,
масс-медиа Соединенных Штатов отрицают наличие социальных
конфликтов, хотя насилие в области социальных отношений давно
считается общим местом. Национальный аппарат обработки
информации подает такого рода конфликты как исключительно
индивидуальное событие, и по происхождению, и по проявлению. В
сфере масс-культуры наибольшим успехом и всеобъемлющей
информационной поддержкой пользуются кинофильмы, телевизионные
программы, книги и зрелища, которые предлагают "более чем
достаточную порцию насилия, но никогда не затрагивают социальные
конфликты".
Миф о плюрализме СМИ. Представление о личном выборе в условиях
разнообразия информационных источников рекламируется в мировом
масштабе как характерная черта жизни в США. Теория выбора
приобретает манипулятивный характер, когда создается иллюзия того,
что он имеет смысл. То есть внушается схема: обилие СМИ =
разнообразие мнений, содержания. Как правило, за разнообразием
содержания скрывается лишь различная его подача на едином
идеологическом каркасе.
Г. Шиллер, исследуя манипулятивные технологии Соединенных
Штатов, говорит о том, что конечной целью манипуляции является
пассивность, состояние инертности, которое предотвращает действие.
Пассивность при этом бывает как физическая (многие часы,
проведенные в бездействии перед телевизором), так и
интеллектуальная (сокращение умственной деятельности, отупляющее
воздействие обильного потока информации). "Цель радио- и
телевизионных программ, фильмов в коммерческом обществе состоит
не в том, чтобы пробуждать, а в том, чтобы усыплять обеспокоенность
социальной и экономической действительностью".
Говоря о политической манипуляции в Соединенных Штатах, особое
внимание следует уделить правительству - монополисту в области
сбора, обработки и распространения информации. Правительственная
типография является крупнейшим изданием в мире.
Создание информации и контроль за ней на федеральном уровне в
значительной степени подчиняются удовлетворению потребностей,
расширению влияния и подтверждению надежности системы.
Правительство управляет глобальным аппаратом по обработке сознания
и убеждению населения других стран, само решает какая именно
информация должна быть обнародована, как ее подать, через какой
промежуток времени и в каких дозах.
Создание в 1953 году Информационного Агентства Соединенных
Штатов Америки как официального аппарата манипуляции за рубежом
совпало с послевоенным развитием американского
предпринимательства и усилением его влияния на мировой
экономической арене. Так как США видели главную задачу своей
внешней политики в том, чтобы тормозить изменения или развитие в
других странах в целях обеспечения выгодных капиталовложений для
американского капитализма, то создание такого рода аппарата
помогало завуалировать манипулятивное воздействие.
Последствия "российского направления" политической манипуляции США.
Коль уж речь зашла о стратегии внешней экономической экспансии, то
необходимо отметить два существенных момента: 1) В настоящее время
внешнеполитический курс США по отношению к России совпадает с
курсом на 1953 год (торможение изменений или развития); 2) Этому
курсу в 80-90-х гг. предшествовала так называемая "бомба
западнизации".
Как пишет А. Зиновьев[9], "бомба западнизации", взорванная в России,
произвела в ней неслыханные ранее опустошения не только в сферах
государственности, экономики, идеологии и культуры, но и в самом
человеческом материале общества. Будучи предназначена (по замыслу
изобретателей) для поражения коммунизма, "бомба западнизации" в
практическом применении оказалась неизмеримо мощнее: она
разрушила могучее многовековое объединение людей, еще недавно
бывшее второй сверхдержавой планеты и претендовавшее на роль
гегемона мировой истории... Запад с помощью этого оружия одержал
самую грандиозную в истории человечества победу,
предопределившую, на мой взгляд, ход дальнейшей социальной
эволюции на много веков вперед".
Вот как оценивает данный переворот в сферах культуры, экономики и
политики Г. Почепцов[6]: "В результате за достаточно ограниченный
срок также произошло изменение системы ценностей на
противоположные, в предыдущей системе рассматриваемые как
"враждебные". То есть контролируемая коммуникативная среда при
отсутствии иных источников воздействия обладает очень большими
возможностями. При этом обязательным элементом во всех этих
случаях является разрушение прошлой идентичности человека и
построение новой". При этом произошел новый качественный переход к
более управляемой социальной модели, появилась возможность
использовать множество манипулятивных технологий не работавших на
предыдущей модели.
V. Заключение.
Современные тенденции российских СМИ во влиянии на политическое сознание.
Бесцеремонные, не сдерживаемые никакими легальными или
моральными ограничителями пропагандистские кампании в России
изменили систему средств массовой информации и массовой сознание.
Общественное мнение в Росси теперь вряд ли можно рассматривать в
качестве активного элемента политической системы. Мы не можем
наблюдать сейчас в России феномена артикулирования социальными
группами своего волеизъявления. Все, что мы можем видеть сейчас, это
в лучшем случае похоже на пассивное и маловразумительное "массовое
настроение". Российское общество инертно и равнодушно взирает за
тем как средства массовой информации использует якобы их мнение
для артикуляции своих собственных интересов. Можно констатировать
факт, что в настоящий момент в России общественное мнение обладает
большим политическим весом, но только "как символ самого себя" в
СМИ.
Вместо того, чтобы постепенно взращивать молодое гражданское
общество в России, культивировать демократические ценности и
формировать реальное общественное мнение, чтобы потом опираясь
уже на это "настоящее" мнение общества, влиять на политический курс,
владельцам средств массовой информации гораздо удобнее самим
состряпать фиктивный "глас народа" и, опираясь на псевдоподдержку
народных масс, влиять на политически значимые события. В целях
достижения политического результата средства массовой информации
использовали полумаргинальную оценочную стилистику, порою
выходящую за пределы элементарных приличий. Вместо политической
стратегии, разработки, принятия и применения тех или иных
политический решений, власть все время обращается к техникам
кризисного управления информацией, где все средства хороши.
На базе последних событий в политической жизни страны и в
российских средствах массовой информации можно выработать
определенный алгоритм достижения успеха одной политической
фигуры и определенной партии (предвыборного объединения).
Необходимыми элементами для получения титула "главного выразителя
интересов народа" являются (естественно при поддержке СМИ):
практическая невозможность критики кандидата на этот титул,
позитивный характер кандидата, манипуляция со стороны средств
массовой информации.
Получение титула "главного выразителя интересов народа" при
следовании этому алгоритму гарантирован, а получение этого титула
создает для его обладателя уникальную выигрышную позицию и
бесспорные избирательные перспективы.
Сейчас можно констатировать факт, что средства массовой
информации в России потеряли способность служить средством
диалога для различных общественных групп. Их роль свелась по сути к
той роли, которую играла в свое время советская пропаганда. Любые
попытки российских СМИ проводить отличную от официальной
информационную политику жестко пресекаются Министерством по
делам печати, телерадиовещания и массовых коммуникаций.
Кредита "народного доверия", выданного Путину на президентских
выборах, с лихвой хватит для подавления попыток информационной
конфронтации по отношению к власти. Остается надеяться, что данная
государственная политика в области СМИ была временной, и после
затухания предвыборных страстей, новый истэблишмент не отойдет от
основных принципов демократии: свобода слова, свободной
распространение информации и т.д.
Политика, проводимая в последнее время в средствах массовой
информации содействовала значительному снижению способности
критически мыслить у массовой аудитории. Обществу желают внушать
политику именно в той "символической" форме, в какой ее подают в
средствах массовой информации. Политически активный потенциал
общества тратиться исключительно на созерцание политического шоу.
Налицо отчуждение от активной деятельности в политике , сводимое к
пассивному наблюдению за происходящими событиями.
Впрочем не стоит излишне драматизировать ситуацию. Не обрушив
нынешний социальный порядок, ликвидировать его не возможно. Если
исходить из здравого прагматического реализма , нужно признать, что
СМИ не может функционировать в обществе без определенных правил
производства "реальности" и отменить эти правила даже ради важных
моральных соображений невозможно. Мы можем вычленить полезные
черты средств массовой информации в политике, так как упорядочение
массовых действий, контроль за общественным эмоциональным
настроением может играть важную и положительную роль в политике.
В условиях, когда многомиллионные общества, огромные
экономические и технологические рынки и тесная взаимосвязь
экономики и государства становятся объективной реальностью,
контролируемость и управляемость общественным мнением
посредством СМИ становиться не менее важным фактором, чем
честные парламентские выборы. Однако слишком частое
злоупотребление манипулятивного потенциалом СМИ не в интересах
широких масс, умаляет "здоровый" потенциал символической политике
в СМИ.
Превращение политики в «транквилизатор» лишь на время способно
сохранить лояльность общества по отношение к власти, если проблема
реальна не решается ситуация рано или поздно обернется социо-
экономическим кризисом. И тогда, не смотря на все могущество СМИ,
разрыв между объективной реальностью и виртуальной реальностью не
сможет быть заполнен. Наоборот, чем больше механизмов
«символической политики» СМИ будет задействовано, тем более
жестоким будет шок для людей от соприкосновения с реальностью.
VI. Список использовавшейся литературы:
1. Доценко Е. Л. Психология манипуляции. Феномены, механизмы, защита. - М.,
1996
2. Шиллер Г. Манипуляторы сознанием. - М.: "Мысль", 1980
3. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. - М.: "Алгоритм", 2000
4. Моль А. Социодинамика культуры. - М.: Прогресс, 1973
5. Почепцов Г. Г. Психологические войны. - Москва - Киев: "Рефл-бук", 2000
6. Почепцов Г. Г. Коммуникативные технологии ХХ века. - Москва - Киев: "Рефл-
бук", 2000
7. Засурский И. Масс-медиа второй республики. - М.: Изд-во МГУ, 1999
8. Леонов Н.С. Информационно-аналитическая работа в загранучреждениях. - М.,
1996
9. Зиновьев А. Русский эксперимент. - М.: "Наш дом – L'age d'homme", 1995
10. Бурдье П. Социальное пространство и символическая властью. - "Thesis" №2,
1993
11. Конецкая В. П. Социология коммуникации. - М., 1997
40
| |
