--------------------
Артур Конан Дойл. Три студента
("Возвращение Шерлока Холмса" #9)
Arthur Conan Doyle. The Adventure of the Three Students
("The Return of Sherlock Holmes" #9)
Перевод Н. Гвоздаревой
____________________________________
Из библиотеки Олега Аристова
http://www.chat.ru/~ellib/
--------------------
В 1895 году ряд обстоятельств - я не буду здесь на них
останавливаться - привел мистера Шерлока Холмса и меня в один из наших
знаменитых университетских городов; мы пробыли там несколько недель и за
это время столкнулись с одним происшествием, о котором я собираюсь
рассказать, не слишком запутанным, но весьма поучительным. Разумеется,
любые подробности, позволяющие читателю определить, в каком колледже
происходило дело или кто был преступник, неуместны и даже оскорбительны.
Столь позорную историю можно было бы предать забвению безо всякого ущерба.
Однако с должным тактом ее стоит изложить, ибо в ней проявились
удивительные способности моего друга. В своем рассказе я постараюсь
избегать всего, что позволит угадать, где именно это случилось или о ком
идет речь.
Мы остановились тогда в меблированных комнатах неподалеку от
библиотеки, где Шерлок Холмс изучал древние английские хартии, - его труды
привели к результатам столь поразительным, что они смогут послужить
предметом одного из моих будущих рассказов. И как-то вечером нас посетил
один знакомый, мистер Хилтон Сомс, - преподаватель колледжа Святого Луки.
Мистер Сомс был высок и худощав и всегда производил впечатление человека
нервозного и вспыльчивого. Но на сей раз он просто не владел собой, и по
всему было видно; что произошло нечто из ряда вон выходящее.
- Мистер Холмс, не сможете ли вы уделить мне несколько часов вашего
драгоценного времени? У нас в колледже случилась пренеприятная история, и,
поверьте, если бы не счастливое обстоятельство, что вы сейчас в нашем
городе, я бы и не знал, как мне поступить.
- Я очень занят, и мне не хотелось бы отвлекаться от своих занятий, -
отвечал мой друг. - Советую вам обратиться в полицию.
- Нет, нет, уважаемый сэр, это невозможно. Если делу дать законный
ход, его уже не остановишь, а это как раз такой случай, когда следует
любым путем избежать огласки, чтобы не бросить тень на колледж. Вы
известны своим тактом не менее, чем талантом расследовать самые сложные
дела, и я бы ни к кому не обратился, кроме вас. Умоляю вас, мистер Холмс,
помогите мне.
Вдали от милой его сердцу Бейкер-стрит нрав моего друга отнюдь не
становился мягче. Без своего альбома газетных вырезок, без химических
препаратов и привычного беспорядка Холмс чувствовал себя неуютно. Он
раздраженно пожал плечами в знак согласия, и наш визитер, волнуясь и
размахивая руками, стал торопливо излагать суть дела.
- Видите ли, мистер Холмс, завтра первый экзамен на соискание
стипендии Фортескью, и я один из экзаменаторов. Я преподаю греческий язык,
и первый экзамен как раз по греческому. Кандидату на стипендию дается для
перевода большой отрывок незнакомого текста. Этот отрывок печатается в
типографии, и, конечно, если бы кандидат мог приготовить его заранее, у
него было бы огромное преимущество перед другими экзаменующимися. Вот
почему необходимо, чтобы экзаменационный материал оставался в тайне.
Сегодня около трех часов гранки текста прибыли из типографии. Задание
- полглавы из Фукидида. Я обязан тщательно его выверить - в тексте не
должно быть ни единой ошибки. К половине пятого работа еще не была
закончена, а я обещал приятелю быть у него к чаю. Уходя, я оставил гранки
на столе. Отсутствовал я более часа.
Вы, наверное, знаете, мистер Холмс, какие двери у нас в колледже -
массивные, дубовые, изнутри обиты зеленым сукном. По возвращении я с
удивлением заметил в двери ключ. Я было подумал, что это я сам забыл его в
замке, но, пошарив в карманах, нашел его там. Второй, насколько мне
известно, у моего слуги, Бэннистера, он служит у меня вот уже десять лет,
и честность его вне подозрений. Как выяснилось, это действительно был его
ключ - он заходил узнать, не пора ли подавать чай, и, уходя, по оплошности
забыл ключ в дверях. Бэннистер, видимо, заходил через несколько минут
после моего ухода. В другой раз я не обратил бы внимания на его
забывчивость, но в тот день она обернулась весьма для меня плачевно.
Едва я взглянул на письменный стол, как понял, что кто-то рылся в
моих бумагах. Гранки были на трех длинных полосах. Когда я уходил, они
лежали на столе. А теперь я нашел одну на полу, другую - на столике у
окна, третью - там, где оставил...
Холмс в первый раз перебил собеседника:
- На полу лежала первая страница, возле окна - вторая, а третья -
там, где вы ее оставили?
- Совершенно верно, мистер Холмс. Удивительно! Как вы могли
догадаться?
- Продолжайте ваш рассказ, все это очень интересно.
- На минуту мне пришло в голову, что Бэннистер разрешил себе
недопустимую вольность - заглянул в мои бумаги. Но он это категорически
отрицает, и я ему верю. Возможно и другое - кто-то проходил мимо, заметил
в дверях ключ и, зная, что меня нет, решил взглянуть на экзаменационный
текст. Речь идет о большой сумме денег - стипендия очень высокая, и
человек, неразборчивый в средствах, охотно пойдет на риск, чтобы
обеспечить себе преимущество.
Бэннистер был очень расстроен. Он чуть не потерял сознание, когда
стало ясно, что гранки побывали в чужих руках. Я дал ему глотнуть бренди,
и он сидел в кресле в изнеможении, пока я осматривал комнату. Помимо
разбросанных бумаг, я скоро заметил и другие следы незваного гостя. На
столике у окна лежали карандашные стружки. Там же я нашел кончик грифеля.
Очевидно, этот негодяй списывал текст в величайшей спешке, сломал карандаш
и вынужден был его очинить.
- Прекрасно, - откликнулся Холмс. Рассказ занимал его все больше, и к
нему явно возвращалось хорошее настроение. - Вам повезло.
- Это не все. Письменный стол у меня новый, он покрыт отличной
красной кожей. И мы с Бэннистером готовы поклясться - кожа на нем была
гладкая, без единого пятнышка. А теперь на поверхности стола я увидел
порез длиной около трех дюймов - не царапину, а именно порез. И не только
это: я нашел на столе комок темной замазки или глины, в нем видны какие-то
мелкие крошки, похожие на опилки. Я убежден: эти следы оставил человек,
рывшийся в бумагах. Следов на полу или каких-нибудь других улик,
указывающих на злоумышленника, не осталось. Я бы совсем потерял голову, не
вспомни я, по счастью, что вы сейчас у нас в городе. И я решил обратиться
к вам. Умоляю вас, мистер Холмс, помогите мне! Надо во что бы то ни стало
найти этого человека, иначе придется отложить экзамен, пока не будет
подготовлен новый материал, но это потребует объяснений, и тогда не
миновать скандала, который бросит тень не только на колледж, но и на весь
университет. У меня одно желание - не допустить огласки.
- Буду рад заняться этим делом и помочь вам, - сказал Холмс,
поднимаясь и надевая пальто. - Случай любопытный. Кто-нибудь заходил к вам
после того, как вы получили гранки?
- Даулат Рас, студент-индус; он живет на этой же лестнице и приходил
справиться о чем-то, связанном с экзаменами.
- Он тоже будет экзаменоваться?
- Да.
- Гранки лежали на столе?
- Насколько я помню, они были свернуты трубочкой.
- Но видно было, что это гранки?
- Пожалуй.
- Больше у вас в комнате никто не был?
- Никто.
- Кто-нибудь знал, что гранки пришлют вам?
- Только наборщик.
- А ваш слуга, Бэннистер?
- Конечно, нет. Никто не знал.
- Где сейчас Бэннистер?
- Он так и остался в кресле у меня в кабинете. Я очень спешил к вам.
А ему было так плохо, что он не мог двинуться с места.
- Вы не закрыли дверь на замок?
- Я запер бумаги в ящик.
- Значит, мистер Сомс, если допустить, что индус не догадался, то
человек, у которого гранки побывали в руках, нашел их случайно, не зная
заранее, что они у вас?
- По-моему, да.
Холмс загадочно улыбнулся.
- Ну, - сказал он, - идемте. Случай не в вашем вкусе, Уотсон, - тут
нужно не действовать, а думать. Ладно, идемте, если хотите. Мистер Сомс, я
к вашим услугам.
Низкое окно гостиной нашего друга, длинное, с частым свинцовым
переплетом, выходило в поросший лишайником старинный дворик колледжа. За
готической дверью начиналась каменная лестница с истертыми ступенями. На
первом этаже помещались комнаты преподавателя. На верхних этажах жили три
студента; их комнаты находились одна над другой. Когда мы подошли, уже
смеркалось. Холмс остановился и внимательно посмотрел на окно. Затем
приблизился к нему вплотную, встал на цыпочки и, вытянув шею, заглянул в
комнату.
- Очевидно, он вошел в дверь. Окно не открывается, только маленькая
форточка, - сообщил наш ученый гид.
- Вот как! - отозвался Холмс и, непонятно улыбнувшись, взглянул на
нашего спутника. - Что же, если здесь ничего не узнаешь, пойдемте в дом.
Хозяин отпер дверь и провел нас в комнату. Мы остановились на пороге,
а Холмс принялся внимательно осматривать ковер.
- К сожалению, никаких следов, - сказал он. - Да в сухую погоду их и
не может быть. Слуга ваш, наверно, уже пришел в себя. Вы думаете, он так и
остался в кресле, когда вы уходили? А в каком именно?
- Вон там, у окна.
- Понятно. Возле того столика. Теперь входите и вы. Я окончил
осматривать ковер. Примемся теперь за столик. Нетрудно догадаться, что
здесь произошло. Кто-то вошел в комнату и стал лист за листом переносить
гранки с письменного стола на маленький столик к окну - оттуда он мог
следить за двором, на случай, если вы появитесь, и таким образом в нужную
минуту скрыться.
- Меня он увидеть не мог, - вставил Сомс, - я пришел через калитку.
- Ага, превосходно! Но как бы то ни было, он устроился с гранками
возле окна с этой целью. Покажите мне все три полосы. Отпечатков пальцев
нет, ни одного! Так, сначала он перенес сюда первую и переписал ее.
Сколько на это нужно времени, если сокращать слова? Четверть часа, не
меньше. Потом он бросил эту полосу и схватил следующую. Дошел до середины,
но тут вернулись вы, и ему пришлось немедленно убираться прочь; он так
торопился, что не успел даже положить на место бумаги и уничтожить следы.
Когда вы входили с лестницы, вы, случайно, не слышали поспешно удаляющихся
шагов?
- Как будто нет.
- Итак, неизвестный лихорадочно переписывал у окна гранки, сломал
карандаш и вынужден был, как видите, чинить его заново. Это весьма
интересно, Уотсон. Карандаш был не совсем обычный. Очень толстый, с мягким
грифелем, темно-синего цвета снаружи, фамилия фабриканта вытиснена на нем
серебряными буквами, и оставшаяся часть не длиннее полутора дюймов.
Найдите такой точно карандаш, мистер Сомс, и преступник в ваших руках.
Если я добавлю, что у него большой и тупой перочинный нож, то у вас
появится еще одна улика.
Мистера Сомса несколько ошеломил этот поток сведений.
- Я понимаю ход ваших мыслей, - сказал он, - но как вы догадались о
длине карандаша?..
Холмс протянул ему маленький кусочек дерева с буквами "НН", над
которыми облупилась краска.
- Теперь ясно?
- Нет, боюсь, и теперь не совсем...
- Вижу, что я всегда был несправедлив к вам, Уотсон. Оказывается, вы
не единственный в своем роде. Что означают эти буквы "НН"? Как известно,
чаще всего встречаются карандаши Иоганна Фабера. Значит, "НН" - это
окончание имени фабриканта.
Он наклонил столик так, чтобы на него падал электрический свет.
- Если писать на тонкой бумаге, на полированном дереве останутся
следы. Нет, ничего не видно. Теперь письменный стол. Этот комок, очевидно,
и есть та темная глина, о которой вы говорили. Формой напоминает полую
пирамидку; в глине, как вы и сказали, заметны опилки. Так, так, очень
интересно! Теперь порез на столе - кожа, попросту говоря, вспорота. Ясно.
Начинается с тонкой царапины и кончается дырой с рваными краями. Весьма
вам признателен за этот интересный случай, мистер Сомс. Куда ведет эта
дверь?
- Ко мне в спальню.
- Вы заходили туда после того, как обнаружили посягательство на
экзаменационный текст?
- Нет, я сразу бросился к вам.
- Позвольте мне заглянуть в спальню... Какая милая старомодная
комната. Будьте любезны, подождите немного: я осмотрю пол. Нет, ничего
интересного. А что это за портьера? Так, за ней висит одежда. Случись
кому-нибудь прятаться в этой комнате, он забрался бы сюда: кровать слишком
низкая, а гардероб - узкий. Здесь, конечно, никого нет?
Холмс взялся за портьеру, и по его слегка напряженной и даже
настороженной позе было видно, что он готов к любой неожиданности. Он
отдернул портьеру, но там мы не увидели ничего, кроме нескольких костюмов.
Холмс обернулся и внезапно наклонился над полом.
- Ну-ка, а это что? - воскликнул он. На полу лежала точно такая же
пирамидка из темной вязкой массы, как и на письменном столе. Холмс на
ладони поднес ее к лампе.
- Ваш гость, как видите, оставил следы не только в гостиной, но и в
спальне, мистер Сомс.
- Что ему было здесь нужно?
- По-моему, это вполне очевидно. Вы пришли не с той стороны, откуда
он вас ждал, и он услыхал ваши шаги, когда вы уже были у самой двери. Что
ему оставалось? Он схватил свои вещи и бросился к вам в спальню.
- Господи боже мой, мистер Холмс, значит, все время, пока я
разговаривал с Бэннистером, негодяй сидел в спальне, как в ловушке, а мы
об этом и не подозревали?
- Похоже, что так.
- Но, возможно, все было иначе, мистер Холмс. Не знаю, обратили ли вы
внимание на окно в спальне.
- Мелкие стекла, свинцовый переплет, три рамы, одна на петлях и
достаточно велика, чтобы пропустить человека.
- Совершенно верно. И выходит это окно в угол двора, так что со двора
одна его часть не видна совсем. Преступник мог залезть в спальню, оставить
за шторой следы, пройти оттуда в гостиную и, наконец обнаружив, что дверь
не заперта, бежать через нее.
Холмс нетерпеливо покачал головой.
- Давайте рассуждать здраво, - сказал он. - Как я понял из ваших
слов, этой лестницей пользуются три студента, и они обычно проходят мимо
вашей двери.
- Да, их трое.
- И все они будут держать этот экзамен?
- Да.
- У вас есть причины подозревать кого-то одного больше других?
Сомс ответил не сразу.
- Вопрос весьма щекотливый, - проговорил он. - Не хочется высказывать
подозрения, когда нет доказательств.
- И все-таки у вас есть подозрения. Расскажите их нам, а о
доказательствах позабочусь я.
- Тогда я расскажу вам в нескольких словах о всех троих. Сразу надо
мной живет Гилкрист, способный студент, отличный спортсмен, играет за
колледж в регби и крикет и завоевал первые места в барьерном беге и
прыжках в длину. Вполне достойный молодой человек. Его отец - печальной
известности сэр Джейбс Гилкрист - разорился на скачках. Сыну не осталось
ни гроша, но это трудолюбивый и прилежный юноша. Он многого добьется.
На третьем этаже живет Даулат Рас, индус. Спокойный, замкнутый, как
большинство индусов. Он успешно занимается, хотя греческий - его слабое
место. Работает упорно и методично.
На самом верху комната Майлса Макларена. Когда он возьмется за дело,
то добивается исключительных успехов. Это один из самых одаренных наших
студентов, но он своенравен, беспутен и лишен всяких принципов. На первом
курсе его чуть не исключили за какую-то темную историю с картами. Весь
семестр он бездельничал и, должно быть, очень боится этого экзамена.
- Значит, вы подозреваете его?
- Не берусь утверждать. Но из всех троих за него, пожалуй, я поручусь
меньше всего.
- Понимаю. А теперь, мистер Сомс, познакомьте нас с Бэннистером.
Слуга был невысокий человек лет пятидесяти, с сильной проседью,
бледный, гладко выбритый. Он не совсем еще оправился от неожиданного
потрясения, нарушившего мирный ход его жизни. Пухлое лицо его подергивала
нервная судорога, руки дрожали.
- Мы пытаемся разобраться в этой неприятной истории, Бэннистер, -
обратился к нему хозяин.
- Понимаю, сэр.
- Если не ошибаюсь, вы оставили в двери ключ? - сказал Холмс.
- Да, сэр.
- Как странно, что его случилось с вами в тот самый день, когда в
комнате были столь важные бумаги.
- Да, сэр, очень неприятно. Но я забывал ключ и раньше.
- Когда вы вошли в комнату?
- Около половины пятого. В это время я обычно подаю мистеру Сомсу
чай.
- Сколько вы здесь пробыли?
- Я увидел, что его нет, и сейчас же вышел.
- Вы заглядывали в бумаги на столе?
- Нет, сэр, как, можно!
- Почему вы оставили ключ в двери?
- У меня в руках был поднос. Я хотел потом вернуться за ключом. И
забыл.
- В двери есть пружинный замок?
- Нет, сэр.
- Значит, она стояла открытой все время?
- Да, сэр.
- И выйти из комнаты было просто?
- Да, сэр.
- Вы очень разволновались, когда мистер Сомс вернулся и позвал вас?
- Да, сэр. Такого не случалось ни разу за все годы моей службы. Я
чуть сознания не лишился, сэр.
- Это легко понять, А где вы были, когда вам стало плохо?
- Где, сэр? Да вот тут, около дверей.
- Странно, ведь вы сели на кресло там, в углу. Почему вы выбрали
дальнее кресло?
- Не знаю, сэр, мне было все равно, куда сесть.
- По-моему, он не совсем ясно помнит, что происходило, мистер Холмс.
Вид у него бил ужасный - побледнел как смерть.
- Сколько, вы здесь пробыли по уходе хозяина?
- С минуту, не больше. Потом я запер дверь и пошел к себе.
- Кого вы подозреваете?
- Сэр, я не берусь сказать. Не думаю, что во всем университете
найдется хоть один джентльмен, способный ради выгоды на такой поступок.
Нет, сэр, в это я поверить не могу.
- Благодарю вас, это все, - заключил Холмс. - Да, еще один вопрос.
Кому-нибудь из трех джентльменов, у которых, вы служите, вы упоминали об
этой неприятности?
- Нет, сэр, никому.
- А видели кого-нибудь из них?
- Нет, сэр, никого.
- Прекрасно. Теперь, мистер Сомс, с вашего позволения осмотрим двор.
Три желтых квадрата светились над нами в сгущавшихся сумерках.
- Все три пташки у себя в гнездышках, - сказал Холмс, взглянув
наверх. - Эге, а это что такое? Один из них, кажется, не находит себе
места.
Он говорил об индусе, чей темный силуэт вдруг появился на фоне
спущенной шторы. Студент быстро шагал взад и вперед во комнате.
- Мне бы хотелось на них взглянуть, - сказал Холмс. - Это можно
устроить?
- Нет ничего проще, - ответил Сомс. - Наши комнаты - самые старинные
в колледже, и неудивительно, что здесь бывает много посетителей, желающих
на них посмотреть. Пойдемте, я сам вас проведу.
- Пожалуйста, не называйте ничьих фамилий! - попросил Холмс, когда мы
стучались к Гилкристу.
Нам открыл высокий и стройный светловолосый юноша и, услышав о цели
нашего посещения, пригласил войти.
Комната действительно представляла собой любопытный образец
средневекового интерьера. Холмса так пленила одна деталь, что он решил тут
же зарисовать ее в блокнот, сломал карандаш и был вынужден попросить
другой у хозяина, а кончил тем, что попросил у него еще и перочинный нож.
Такая же любопытная история приключилась и в комнатах у индуса -
молчаливого, низкорослого человека с крючковатым носом. Он поглядывал на
нас с подозрением и явно обрадовался, когда архитектурные исследования
Холмса пришли к концу. Незаметно было, чтобы во время этих визитов Холмс
нашел улику, которую искал. У третьего студента нас ждала неудача. Когда
мы постучали, он не пожелал нам открыть и вдобавок разразился потоком
брани.
- А мне плевать, кто вы! Убирайтесь ко всем чертям! - донесся из-за
двери сердитый голос. - Завтра экзамен, и я не позволю, чтоб меня отрывали
от дела.
Наш гид покраснел от негодования.
- Грубиян! - возмущался он, когда мы спускались по лестнице. -
Конечно, он не мог знать, что это стучу я. Но все-таки его поведение в
высшей степени невежливо, а в данных обстоятельствах и подозрительно.
Реакция Холмса была довольно необычной.
- Вы не можете мне точно сказать, какого он роста? - спросил Холмс.
- По правде говоря, мистер Холмс, не берусь. Он выше индуса, но не
такой высокий, как Гилкрист. Что-нибудь около пяти футов и шести дюймов.
- Это очень важно, - сказал Холмс. - А теперь, мистер Сомс, разрешите
пожелать вам спокойной ночи.
Наш гид вскричал в смятении и испуге:
- Боже праведный, мистер Холмс, неужели вы оставите меня в такую
минуту! Вы, кажется, не совсем понимаете, как обстоит дело. Завтра
экзамен. Я обязан принять самые решительные меры сегодня же вечером. Я не
могу допустить, чтобы экзамен состоялся, если кому-то известен материал.
Надо выходить из этого положения.
- Оставьте все, как есть. Я загляну завтра поутру, и мы все обсудим.
Кто знает, быть может, к тому времени у меня появятся какие-то дельные
предложения. А пока ничего не предпринимайте, решительно ничего.
- Хорошо, мистер Холмс.
- И будьте совершенно спокойны. Мы непременно что-нибудь придумаем. Я
возьму с собой этот комок черной глины, а также карандашные стружки. До
свидания.
Когда мы вышли в темноту двора, то снова взглянули на окна. Индус все
шагал по комнате. Других не было видно.
- Ну, Уотсон, что вы об этом думаете? - спросил Холмс на улице. -
Совсем как игра, которой развлекаются на досуге, - вроде фокуса с тремя
картами, правда? Вот вам трое. Нужен один из них. Выбирайте. Кто
по-вашему?
- Сквернослов с последнего этажа. И репутация у него самая дурная. Но
индус тоже весьма подозрителен. Что это он все время расхаживает взад и
вперед?
- Ну, это ни о чем не говорит. Многие ходят взад и вперед, когда учат
что-нибудь наизусть.
- Он очень неприязненно поглядывал на нас.
- Вы бы поглядывали точно так же, если бы накануне трудного экзамена
к вам ворвалась толпа ищущих развлечения бездельников. В этом как раз нет
ничего особенного. И карандаши, и ножи у всех тоже в порядке. Нет, мои
мысли занимает совсем другой человек.
- Кто?
- Бэннистер, слуга. Он каким-то образом причастен к этой истории.
- Мне он показался безукоризненно честным человеком.
- И мне. Это как раз и удивительно. Зачем безукоризненно честному
человеку... Ага, вот и большой писчебумажный магазин. Начнем поиски
отсюда.
В городе было всего четыре мало-мальски приличных писчебумажных
магазина, и в каждом Холмс показывал карандашные стружки и спрашивал, есть
ли в магазине такие карандаши. Всюду отвечали, что такой карандаш можно
выписать, но размера он необычного и в продаже бывает редко. Моего друга,
по-видимому, не особенно огорчила неудача; он только пожал плечами с
шутливой покорностью.
- Не вышло, мой дорогой Уотсон. Самая надежная и решающая улика не
привела ни к чему. Но, по правде говоря, я уверен, что мы и без нее сумеем
во всем разобраться. Господи! Ведь уже около девяти, мой друг, а хозяйка,
помнится мне, говорила что-то насчет зеленого горошка в половине восьмого.
Смотрите, Уотсон, как бы вам из-за вашего пристрастия к табаку и дурной
привычки вечно опаздывать к обеду не отказали от квартиры, а заодно, чего
доброго, и мне. Это, право, было бы неприятно, во всяком случае сейчас,
пока мы не решили странную историю с нервным преподавателем, рассеянным
слугой и тремя усердными студентами.
Холмс больше не возвращался в тот день к этому делу, хотя после
нашего запоздалого обеда он долго сидел в глубокой задумчивости. В восемь
утра, когда я только что закончил свой туалет, он пришел ко мне в комнату.
- Ну, Уотсон, - сказал он, - пора отправляться в колледж святого
Луки. Вы можете один раз обойтись без завтрака?
- Конечно.
- Сомс до нашего прихода будет как на иголках.
- А у вас есть для него добрые вести?
- Кажется, есть.
- Вы решили эту задачу?
- Да, мой дорогой Уотсон, решил.
- Неужели вам удалось найти какие-то новые улики?
- Представьте себе, да! Я сегодня поднялся чуть свет, в шесть утра
был уже на ногах, и не зря. Два часа рыскал по окрестности, отмерил,
наверно, не менее пяти миль - и вот, смотрите!
Он протянул мне руку. На ладони лежали три пирамидки вязкой темной
глины.
- Послушайте, Холмс, но вчера у вас было только две.
- Третья прибавилась сегодня утром. Понятно, что первая и вторая
пирамидки того же происхождения, что и третья. Не так ли, Уотсон? Ну,
пошли, надо положить конец страданиям нашего друга Сомса.
И, действительно, мы застали несчастного преподавателя в самом
плачевном состоянии. Через несколько часов начинался экзамен, а он все еще
не знал, как ему поступить - предать ли свершившееся гласности или
позволить виновному участвовать в экзамене на столь высокую стипендию. Он
места себе не находил от волнения и с протянутыми руками бросился к
Холмсу.
- Какое счастье, что вы пришли! А я боялся, вдруг вы отчаялись и
решили отказаться от этого дела. Ну, как мне быть? Начинать экзамен?
- Непременно.
- А негодяй...
- Он не будет участвовать.
- Так вы знаете, кто он?
- Кажется, знаю. А чтобы история эта не вышла наружу, устроим своими
силами нечто вроде небольшого полевого суда. Сядьте, пожалуйста, вон там,
Сомс! Уотсон, вы здесь! А я займу кресло посредине. Я думаю, у нас сейчас
достаточно внушительный вид, и мы заставим трепетать преступника.
Позвоните, пожалуйста, слуге.
Вошел Бэннистер и, увидев грозное судилище, отпрянул в изумлении и
страхе.
- Закройте дверь, Бэннистер, - сказал Холмс. - А теперь расскажите
всю правду о вчерашнем.
Слуга переменился в лице.
- Я все рассказал вам, сэр.
- Вам нечего добавить?
- Нечего, сэр.
- Что ж, тогда я должен буду высказать кое-какие свои предположения.
Садясь вчера в это кресло, вы хотели скрыть какой-то предмет, который мог
бы разоблачить незваного гостя?
Бэннистер побледнел как полотно.
- Нет, нет, сэр, ничего подобного.
- Это всего лишь только предположение, - вкрадчиво проговорил Холмс.
- Признаюсь откровенно, я не сумею этого доказать. Но предположение это
вполне вероятно: ведь стоило мистеру Сомсу скрыться за дверью, как вы тут
же выпустили человека, который прятался в спальне.
Бэннистер облизал пересохшие губы.
- Там никого не было, сэр.
- Мне прискорбно это слышать, Бэннистер. До сих пор вы еще, пожалуй,
говорили правду, но сейчас, безусловно, солгали.
Лицо слуги приняло выражение мрачного упрямства.
- Там никого не было, сэр.
- Так ли это, Бэннистер?
- Да, сэр, никого.
- Значит, вы не можете сообщить нам ничего нового. Не выходите,
пожалуйста, из комнаты. Станьте вон там, у дверей спальни. А теперь, Сомс,
я хочу просить вас об одном одолжении. Будьте любезны, поднимитесь к
Гилкристу и попросите его сюда.
Спустя минуту преподаватель вернулся вместе со своим студентом. Это
был великолепно сложенный молодой человек, высокий, гибкий и подвижный, с
пружинистой походкой и приятным открытым лицом. Тревожный взгляд его
голубых глаз скользнул по каждому из нас и наконец остановился с
выражением неприкрытого страха на Бэннистере, сидевшем в углу.
- Закройте дверь, - сказал Холмс. - Так вот, мистер Гилкрист, нас
пятеро, никого больше нет, и никто никогда не услышит о том, что сейчас
здесь будет сказано. Мы можем быть предельно откровенными друг с другом.
Объясните, мистер Гилкрист, как вы, будучи человеком честным, могли
совершить вчерашний поступок?
Злосчастный юноша отшатнулся и с укором взглянул на Бэннистера.
- О нет, мистер Гилкрист, я никому не сказал ни слова, ни единого
слова! - вскричал слуга.
- Да, это верно, - заметил Холмс. - Но ваше последнее восклицание
равносильно признанию вины, и теперь, сэр, - прибавил Шерлок Холмс, глядя
на Гилкриста, - вам остается одно: чистосердечно все рассказать.
Лицо Гилкриста исказила судорога, он попытался было совладать с
собой, но уже в следующее мгновение бросился на колени возле стола и,
закрыв лицо руками, разразился бурными рыданиями.
- Успокойтесь, успокойтесь, - мягко проговорил Холмс, - человеку
свойственно ошибаться, и, уж конечно, никому не придет в голову назвать
вас закоренелым преступником. Вам, наверное, будет легче, если я сам
расскажу мистеру Сомсу, что произошло, а вы сможете поправить меня там,
где я ошибусь. Договорились? Ну, ну, не отвечайте, если вам это трудно.
Слушайте и следите, чтобы я не допустил по отношению к вам ни малейшей
несправедливости.
Дело начало для меня проясняться с той минуты, мистер Сомс, как вы
объяснили мне, что никто, даже Бэннистер, не мог знать, что гранки
находятся в вашей комнате. Наборщик, безусловно, отпадал, - он мог списать
текст еще в типографии. Индуса я тоже исключил: ведь гранки были скатаны
трубкой и он, конечно, не мог догадаться, что это такое. С другой стороны,
в чужую комнату случайно попадает какой-то человек, и это происходит в тот
самый день, когда на столе лежит экзаменационный текст. Такое совпадение,
на мой взгляд, невероятно. И я сделал вывод: вошедший знал о лежащем на
столе тексте. Откуда он это знал?
Когда я подошел к вашему дому, я внимательно осмотрел окно. Меня
позабавило ваше предположение, будто я обдумываю возможность проникнуть в
комнату через окно - при свете дня, на глазах у всех, кто живет напротив.
Мысль, разумеется, нелепая. Я прикидывал в уме, какого роста должен быть
человек, чтобы, проходя мимо, увидеть через окно бумаги, лежавшие на
столе. Во мне шесть футов, и я, только поднявшись на цыпочки, увидел стол.
Никому ниже шести футов это бы не удалось. Тогда у меня возникло такое
соображение: если один из трех студентов очень высокого роста, то в первую
очередь следует заняться им.
Когда мы вошли и я осмотрел комнату, столик у окна дал мне еще одну
нить. Письменный стол представлял загадку, пока вы не упомянули, что
Гилкрист занимается прыжками в длину. Тут мне стало ясно все, не хватало
нескольких доказательств, и я их поспешил раздобыть.
Теперь послушайте, как все произошло. Этот молодой человек провел
день на спортивной площадке, тренируясь в прыжках. Когда он возвращался
домой, у него были с собой спортивные туфли, у которых, как вы знаете, на
подошвах острые шипы. Проходя мимо вашего окна, он, благодаря высокому
росту, видел на столе свернутые трубкой бумаги и сообразил, что это может
быть. Никакой беды не случилось бы, если б он не заметил ключа, случайно
забытого слугой. Его охватило непреодолимое желание войти и проверить,
действительно ли это гранки. Опасности в этом не было: ведь он всегда мог
притвориться, что заглянул к вам по делу. Увидев, что это действительно
гранки, он не мог побороть искушения. Туфли он положил на письменный стол.
А что вы положили на кресло у окна?
- Перчатки, - тихо ответил молодой человек.
- Значит, на кресле были перчатки. - Холмс торжествующе взглянул на
Бэннистера. - А потом он взял первый лист и стал переписывать на маленьком
столике. Окончив первый, принялся за второй. Он думал, что вы вернетесь
через ворота, которые видны в окно. А вы вернулись, мистер Сомс, через
боковую калитку. Внезапно прямо за порогом послышались ваши шаги. Забыв
про перчатки, студент схватил туфли и метнулся в спальню. Видите, царапина
на столе отсюда малозаметна, а со стороны спальни она резко бросается в
глаза. Это убедительно свидетельствует, что туфлю дернули в этом
направлении и что виновный спрятался в спальне. Земля, налипшая вокруг
одного из шипов, осталась на столе, комок с другого шипа упал на пол в
спальне. Прибавлю к этому, что нынче утром я ходил на спортивную площадку,
где тренируются в прыжках; участок этот покрыт темной глиной. Я захватил с
собой комок глины и немного тонких рыжеватых опилок - ими посыпают землю,
чтобы спортсмен, прыгая, не поскользнулся. Так все было, как я
рассказываю, мистер Гилкрист?
Студент теперь сидел выпрямившись.
- Да, сэр, именно так, - сказал он.
- Боже мой, неужели вам нечего добавить? - воскликнул Сомс.
- Есть, сэр, но я просто не могу опомниться, так тяжело мне это
позорное разоблачение. Я не спал сегодня всю ночь и под утро, мистер Сомс,
написал вам письмо. Раньше, чем узнал, что все открылось. Вот это письмо,
сэр: "Я решил не сдавать экзамена. Мне предлагали не так давно поступить
офицером в родезийскую армию, и на днях я уезжаю в Южную Африку".
- Я очень рад, что вы не захотели воспользоваться плодами столь
бесчестного поступка, - сказал Сомс. - Но что заставило вас принять такое
решение?
Гилкрист указал на Бэннистера.
- Это он наставил меня на путь истинный.
- Послушайте, Бэннистер, - сказал Холмс, - из всего мной
рассказанного ясно, что только вы могли выпустить из комнаты этого
молодого человека: ведь мистер Сомс оставил вас одного, а уходя, вы должны
были запереть дверь. Бежать через окно, как видите, невозможно. Так не
согласитесь ли вы поведать нам последнюю неразгаданную страничку этой
истории и объяснить мотивы вашего поведения?
- Все очень просто, сэр, если, конечно, знать подоплеку. Но
догадаться о ней невозможно, даже с вашим умом. В свое время, сэр, я
служил дворецким у сэра Джейбса Гилкриста, отца этого юного джентльмена.
Когда сэр Гилкрист разорился, я поступил сюда, в колледж, но старого
хозяина не забывал, а ему туго тогда приходилось. В память о прошлых днях
я чем мог служил его сыну. Так вот, сэр, когда мистер Сомс поднял вчера
тревогу, зашел я в кабинет и вижу на кресле желтые перчатки мистера
Гилкриста. Я их сразу узнал и все понял. Только бы их не увидел мистер
Сомс - тогда дело плохо. Ни жив ни мертв упал я в кресло и не двигался до
тех пор, пока мистер Сомс не пошел за вами. В это время из спальни выходит
мой молодой хозяин и во всем признается... А ведь я его младенцем на
коленях качал, - ну как мне было не помочь ему! Я сказал ему все, что
сказал бы ему покойный отец, объяснил, что добра от такого поступка не
будет, и выпустил его. Можно меня винить за это, сэр?
- Нет, конечно, - от всего сердца согласился Холмс, поднимаясь с
кресла. - Ну вот, Сомс, тайна раскрыта, а нас дома ждет завтрак. Пойдемте,
Уотсон. Я надеюсь, сэр, что в Родезии вас ждет блестящая карьера. Однажды
вы оступились. Но впредь пусть вами руководят во всем лишь самые высокие
устремления.
Перевод Н. Гвоздаревой
__________________________________________________________________________
Отсканировано с книги: Артур Конан Дойл. "Записи о Шерлоке Холмсе",
Москва, издательство "Правда", 1983 г.
Дата последней редакции: 24.06.1998
Обращений с начала месяца: 56, Last-modified: Fri, 14 Aug 1998 14:02:11 GMT