1. Музыка и общество
В эпоху Древних цивилизаций (древних государств: Египта, Ассирии, Индии, Китая, Греции и др.) музыка, главным образом, понималась в качестве звукового отражения мира, жизни (и уже затем — человека). Это проявилось в двух существовавших в данное время истолкованиях музыкального искусства: 1) как образа (подобия и т. п.) божественного по своему происхождению Космоса и 2) как непосредственной причины, источника возникновения Вселенной.
Что касается первого истолкования музыки, то в рамках его не только отдельные музыкальные произведения, музыкальные инструменты, но даже отдельные звуки ладов, лежащие в основе музыкальных сочинений, четко соотносились с космическими явлениями: естественно-природными, общественными и т. д. К примеру, древнеиндийские раги были сезонными, т. е. исполняемыми в определенное время года (весенние, летние и т. п.), суточными, звучащими в то или иное время суток (утренние, дневные и проч.). Отдельные же звуки, как правило 7-ступенного лада par, соотносились с явлениями социального порядка: главный звук назывался «правитель», второй по значению звук — «министр», группа подчиненных звуков — «помощники» и, наконец, диссонирующий звук — «враг». Подобная картина представлена и в древнекитайской музыке, где 5 звуков лежащего в основе древнекитай-
ских музыкальных сочинений так называемого пентатониче-ского лада означали явления природы: 1-й звук — гром, 2-й — шум ветра в ветвях, 3-й — потрескивание дров в огне, 4-й и 5-й — журчание ручья; общественные явления: 1-й звук — правителя, 2-й — чиновников, 3-й — народ, 4-й — деяния, 5-й — объекты и т. д.
Если говорить о втором истолковании музыкального искусства, наиболее полное выражение эта точка зрения находит в Древней Греции в учении Пифагора и его последователей — пифагорейцев — о «гармонии сфер» (причем (элементы этого учения имели место во многих древних государствах: Египте, Китае и др). Согласно этому учению, существует космическая музыка — «гармония сфер», вызванная движением планет вокруг Земли, математически строгим законам которой подчиняется все Мироздание.
В период европейского средневековья музыка так же, как и в эпоху Древних цивилизаций, прежде всего понималась как отражение мира, жизни и только после этого — человека,
причем, вследствие религиозного деления мира на две сферы:
высшую (божественную) и низшую (земную), — понимание музыки как отражения мира, жизни было связано с истолкованием музыкального искусства как отражения божественного и земного проявления жизни.
Божественную жизнь (Бога, ангелов и т.д.) преимущественно воплощала открытая еще Пифагором математически строгая космическая музыка или «гармония сфер».
Земную жизнь отражала музыка, связанная с существованием человека, — сознательно созданная человеком: вокальная и инструментальная.
В эпоху Возрождения музыкальное искусство интерпретировалось прежде всего как отражение человека, причем человека — человеческой индивидуальности, и как следствие этого — отражение мира, жизни. Такое «видение» музыки в данную эпоху было обусловлено господствующим в это время представлением об особом статусе человеческой личности, индивидуальности, рассматривавшейся в качестве своеобразного «вместилища» мира, т. е. явления, заключавшего в себе все богатство мирового бытия.
В XVII—XVIII веках музыка вновь рассматривалась преимущественно как отражение мира, жизни (а отсюда — и человека), при этом в характерной, специфической форме: в качестве отражения природы (истолковываемой как вся имеющаяся в наличии действительность, включающая в себя и человека).
Первая половина XIX века — опять переориентация в истолковании музыки. Музыка, как и в эпоху Возрождения, вновь интерпретируется, главным образом, в качестве отражения человека, человеческой индивидуальности (и в связи с этим — мира, жизни), однако, в отличие от подобной интерпретации в эпоху Ренессанса,— человека, человеческой индивидуальности не как телесно-пластического существа, а душевнoгo (духовного).
Во второй половине XIX века музыка по существу продолжала интерпретироваться как отражение человека (и на этой основе — мира, жизни), вместе с тем существенное изменение в рамках указанной интерпретации претерпела сама трактовка человека. Человек в данном случае стал пониматься как определенная группа людей, а точнее — нация (народ). О том, что трактовка музыки в это время как отражения человека — нации означала одновременно и понимание музыки как отражения мира, свидетельствует тот факт, что само национальное бытие в эту эпоху, в силу возведения его в ранг общедуховного, возвышалось до уровня мирового явления. При этом важно отметить, что если в первой половине XIX века «законодателем» существовавшей точки зрения в отношении музыкального искусства, главным образом, была Германия, во второй половине XIX века — Россия, в которой имевшаяся трактовка музыки (представленная именами таких выдающихся философов, мыслителей, теоретиков и творцов искусства, как В.Ф.Одоевский, А.Н.Серов, В.В.Стасов, Г.А.Ларош и др.) была прежде всего связана с теоретическими положениями видного отечественного мыслителя и теоретика искусства этого времени Виссариона Григорьевича Белинского.
В России мысль об отражении в музыке национального существования (и в этой связи — жизни) утверждалась на примерах творчества композиторов, принадлежавших к различным национальным культурам: польской — Ф.Шопена, немецкой — Л. ван Бетховена, норвежской — Э.Грига и др. особенно же — русской и в первую очередь на примере творческой деятельности родоначальника русской композиторской
школы — Михаила Ивановича Глинки. Творчество Глинки в этом смысле привлекалось в двух значениях. Во-первых, как ярчайшее отражение народной, национальной природы.
Во-вторых, творчество М. И. Глинки привлекалось как своеобразный «эталон» отражения русской народности, национальности в музыке.
В XX веке доминирует уже имевшее место в истории человеческой культуры представление о музыке как отражении мира, жизни (и как следствие — человека), однако проявляющееся в новых аспектах. Во-первых, в возникновении наук о синтезе
музыки — основанных на соединении музыковедения с различными научными дисциплинами, в целом представляющими науки о жизни: этнография — этномузыковедение , антропология — антропология музыки, социология — социология музыки и т.п. Во-вторых, понимание музыки оригинально раскрывается в работах В. В. Медушевского. В одной из них автор говорит следующее: «Углубляясь до бесконечности в звук, мы обнаруживаем в нем космос, социум, культуру, человека Не следует усматривать в высочайшей вознесенности над обыденностью, в своеобразной надмирности высокой музыки отлёт от жизни, игнорирование актуальных социальных проблем".
В этномузыковедении об отражении мира, жизни в музыке (на примере отражения жизни народа, нации, т. е. развивая в этом плане представление о музыке, сложившееся у отечественных мыслителей второй половины XIX века) свидетельствуют многие высказывания И. И. Земцовского. Например, в одной из статей ученый указывает на то, что фольклор, понимаемый им как область народного искусства, состоящая из различных взаимосвязанных компонентов — видов искусства: музыки, литературы, хореографии и т.д. и представляет собой отражение жизни народа. Интересно этот вопрос решается в антропологии музыки. Так, по мнению известнейшего американского специалиста в этой области А. П. Мерриама, «музыке могут быть приписаны даже более широкие символические роли в обществе и культуре".